Станция Хогсмид находится в стороне от самой деревни. Здесь имеется всего одна неосвещённая маленькая платформа, вокзал, где взрослые волшебники, предпочитающие мётлам, трансгрессии и каминам железнодорожный транспорт покупают билеты и ожидают прибытия поезда.
Два раза в учебный год поезд «Хогвартс-Экспресс» прибывает на эту станцию, чтобы доставить учеников в школу и увезти их обратно на летние каникулы. Вокруг станция окружена небольшим парком, за которым начинается деревня Хогсмид, в которую ведёт небольшая дорожка.

Ехать вдвоем в купе — непозволительная роскошь даже для старшекурсников, но Мэри-Джейн быстро выкинула пищащих первокурсников в общий проход и пару раз захлопывала дверь перед носом остальных интересующихся свободными местами, после чего их уже остаток пути не беспокоили. Уилл лениво листал новый учебник по травологии, который был им прочитан от корки до корки еще в начале лета, МДжей объедалась шоколадными лягушками, а потом жаловалась, что у нее болит живот — в общем, они проводили время до нового учебного года как обычно. Успев обсудить всех однокурсников и преподавателей, не нашли ничего лучше, как занять себя бросанием блевательных батончиков в стену купе напротив, отчего те весело взрывались какой-то шипучей жидкостью — Уилл искренне надеялся, что за это им ничего не будет. Впрочем, если что, всегда можно свалить вину на первокурсников, а иначе, зачем они вообще нужны?

За окном постепенно темнело, и это был верный признак того, что они приближались к Хогвартсу. Грей пытался понять, что он чувствует: за три месяца лета он совершенно позабыл колдовство и привык, скорее, держать маггловскую ручку, нежели волшебную палочку — а вообще, конечно, его любимые травология и зельеварение особенно не включали в себя действия непосредственно палочкой, так что Уилл не очень парился по этому поводу. То, что забыла его голова, вряд ли забудут руки.

Когда стало совершенно невозможным игнорировать шум за дверью, они переоделись в школьную форму — Уилл считал мантию крайне устаревшим и уродливым способом одеваться, но против тысячелетних старперских традиций не попрешь ("уважайте устои волшебного мира, мистер Грей!"). Мэри-Джейн, напротив, стала еще более хорошенькой в своей новенькой мантии, и Уилл рядом с ней перестал чувствовать себя нелепым.

Поезд ощутимо дрогнул и замедлился. В окне было так темно, что хоть глаз выколи, и Уилл прилип к стеклу, тщетно пытаясь разглядеть Хогсмид: эта деревушка становилась единственным местом развлечения на весь учебный год, поэтому было крайне важно узнать, не изменилось ли чего, не сдуло ли дома, не унесло ли "Зонко", не пожрали ли недры земли "Сладкое королевство"... Но жители пожадничали даже на какой-нибудь захудаленький фонарь для станции, и рейвенкловец разочарованно отодвинулся, окончательно осознав, что ничего не увидит сейчас. Ну и ладно, его все равно ждет Хогвартс, милый Хогвартс!

Вывалившись вместе с остальными учениками на платформу, Уилл нашел ладошку Мэри-Джейн и крепко сжал ее, чтобы девушку не унесло толпой галдящих подростков — он слышал страшные истории про то, как некоторые студенты пали жертвой поля боя, которое представляла собой узкая платформа без всякого освещения каждый раз по прибытию Хогвартса-экспресса.

Хогвартс – это забытое богами место где-то в Шотландии, среди потрясающей природы и вдали от глупых несчастных людишек, которые совсем ничего не смыслят в волшебстве. Но для Доу Хогвартс в первую очередь – это место, где она по-настоящему счастлива, вольна делать все, что ей заблагорассудится, не в угоду глупым правилам, где есть толпа народа, в которой так легко потеряться, опасный Лес, вечно манящий в свои дебри, и даже строгие учителя, постоянно отчитывавшие рейвенкловку за неподобающее поведение. Но самое главное, что Хогвартс – это то место, где нет ее отца, ежедневных ссор. Отсюда ей не приходится сбегать к морю или к Уиллу. Впрочем, последний всегда рядом.

Весь день в поезде прошел так же, как и многие предыдущие до него: она страдала полнейшей ерундой, ее друг читал. Несколько раз Мэри-Джейн пихала Грею под нос шоколадки, он активно отказывался, просил перестать. Доу листала журналы, пару раз заглянула в книгу Уильяма, но, не найдя там ничего интересного, быстро теряла к этому интерес и, развалившись на сидении, молча смотрела в потолок, или напевала какую-нибудь песенку. Как бы она не любила школу, но эти несколько часов в купе – последнее время, что она проводит без этих многочисленных лекций и уроков, которые уже за первый месяц успеют ее достать. Да ладно, они ее достанут за неделю.

- Зубрила, - с улыбкой замечает девушка, с озорством смотря на Уилла, и он тут же бросает свою книжку, чтобы хорошенечко проучить задаваку. Их веселье заканчивается странным пятном на стене от каких-то батончиков, и Доу, приглушенно хихикая, надеется, что никто не придет и не надерет им уши.

Они доехали до Хогсмида, как показалось Джейн, слишком быстро, и вот – уже выходить. Переодевшись, девушка придирчиво рассматривает себя, а потом со вздохом заключает, что ее новая юбка слишком коротка. Впрочем, она лукавит: ее вполне устраивает данная длина. «Перестань сутулиться!», - в шутку заявляет она Грею, и они спрыгивают с вагона на мощеную станцию деревеньки. Вокруг темно, лишь вдалеке слабо светит одинокий фонарь, возле которого уже летает рой мошек и ночных бабочек, которых привлекает свет.

- О, Боже, мы опять в школе! – с неподдельным ужасом заявляет МДжей, перекрикивая толпу студентов, вывалившихся на платформу. – Интересно, а на кухню пароль не поменяли? Представляешь, если они сняли ту картину? Это же будет катастрофа!

Уильям берет ее за руку и ведет сквозь шумных учеников, словно маленького ребенка, неспособного ориентироваться в пространстве, но Доу привыкла к этому – он всегда выполнял роль старшего брата, а она вечно удивлялась, как это ему не надоедает с ней нянчиться.

- Помнишь, как нам было страшно в первый раз? – с улыбкой вспоминает рейвенкловка, - ты, конечно, отчаянно храбрился, а я все время хватала тебя за руку и умоляла не бросать меня. Смешные.. Черт, Уилл, мы так давно знакомы, представляешь? Целую вечность.

Она крепче сжимает его ладонь и темные сумерки погружают их в свои объятья, едва только старый фонарь остается позади.

Тучи, тучи учеников куда-то спешат, торопятся. Амелия оглядывалась назад, дабы заметить сестру, но все бесполезно. С беленьким котенком, на руках, который весь дрожал, Мили подошла поближе к толпе, разглядывая, скорее такое же белое пятнышко, чем саму девочку. Ами погладила котенка и поднялась на цыпочки. Девочка тяжело вздохнула, жаль, спросить было не у кого, Амелия же здесь никого не знает.

"Алиса! О, Мерлин! Где она? Может вот, а может вон та девочка? Хотя, о чем я? Я что не узнаю сестру? Пусть, и двоюродную, но сестру!"

Вдруг маленький котенок, соскочил с рук девочки и побежал вперед, первым делом, издав, пронзительный «мяу». Мили сразу же спохватилась и побежала за любимцем, не хватало его еще потерять.

- Мэтью! Мэтью, ты куда? Подожди, подожди! Простите, извините, можно пройти. Мэтью!!!

Амелия пробиралась через толпы людей, наблюдая над маленьким беленьким комочком. Мили очень любила своего котенка, и бежала со всех ног, повторяя его имя. Возможно, Мэтью и не понимал, что зовут именно его, но юная волшебница знала, что кот ее понимает, она это чувствовала. И кто сказал, что коты не могут понимать людей?

"Мэтью, золотце мое, куда ты? Подожди, пожалуйста, не убегай. Почему же ты такой быстрый. Мэтью!"

Вскоре котенок остановился, девочка забыла уже обо всем на свете, о том, что скоро она окажется в школе, о распределении, в конце концов, даже об Алисе. Девочка остановилась и подняла котенка с пола, но тот вырывался из рук хозяйки, Мили была возмущена таким поведением питомца, но после очередного волшебного слова «мяу», мисс Грант, наконец, взглянула вверх, о Мерлин, там стояла Алиса!

- Алиса!!! Я поверить не могу, Мэтью, он… и ты. Как я рада тебя видеть! В поезде я так тебя и не нашла, к сожалению.

Ами, буквально, набросилась на сестру и крепко ее обняла. После посмотрела на котенка, и опустила голову в знак благодарности. Девочка была поражена до глубины души, какой внимательный у нее котенок, возможно, он нашел Алису из-за ее питомца, ведь котята действительно были похожи, как две капли воды.

-Аааа...Черт

Энди не заметил, что спрыгнул в лужу. После дождя на станции было много маленьких лужиц. В одну из них Матис угодил. При чем сразу не понял этого. Только через долю секунды, до него дошло. Пока он ждал, что мисс Грив все же выйдет из вагона, он успел заметить белый комок шерсти. Да они популярны в этом году. Ну, единственное чего Эндрю не любил, это когда звери спят на его вещах. Хватило кота Гермионы. А ей все равно. Ей было все равно, что пару курсов Эндрю обязан был ходить в "волосатых" мантиях. Ладно, если бы почистила, но нет. Только смеялась.
Котенка поймала первокурсница. Хотя нет. На данный момент она была всего лишь жительницей Британии. До распределения, Матис никогда не считал детей за учеников.

-ГРИВ! Тебя еще долго ждать?

Он со злости топнул ногой. Кажется, она ждала пока вылезут мелкие из вагона. Уставшие глаза смотрели в темень тамбура. Еще немного и она разбудит внутри него дракона. Такое случалось редко, но метко. Сейчас он мечтал только о теплой гостиной Слизерина. Кожаном диване и о хорошем сне. В последнее время он такого не ощущал.
Еще ждать пока закончится праздничный ужин. Учеников многовато. Распределение может затянуться. Ну это Матис списывает со счета. Единственное, что его меньше всего волнует, было обсуждением Ежедневного Пророка. Не дай Салазар, обсуждать это с учениками.
Кто-то врезался в парня, отчего того пошатнуло. Лица не заметил. Вскоре это вылетело из его головы.

Путешествие в прекрасную сказку закончилось. Хогвартс-Эксперсс остановился на станции деревни волшебников. Молодые волшебники повалили из вагонов, толкаясь и отдавливая друг другу ноги. Герми осталась стоять в коридоре, пропуская детишек с огромными чемоданами. Сквозь толпу Грив увидела как Эндрю сошел на платформу и попал прямо в лужу. Это заставило девочку хихикнуть. И все-таки он очень милый. Матис тащил ее чемодан и за это она была очень благодарна. Если забыть про все недостатки, то можно было сказать, что Энди идеальный человек. Такой галантный и очень милый. Герми так стояла и смотрела на друга, пока с небес ее не спустил громкий голос парня.

-Да иду я уже! И нечего на меня орать!

Девочка спустилась на платформу аккуратно, чтобы не последовать примеру Матиса и не намочить ноги. Герми огляделась вокруг. А за лето ничего не изменилось и это очень радовало. Это место было прекрасное, волшебное, таинственное. Для Герм Хогсмид был чем-то вроде портала в мир волшебства и счастья. Она подошла к слизеринцу и мило ему улыбнулась.

-Матис, почему ты вечно на меня орешь? Я же не могла лезть по головам первокурсников. Спасибо, что помог с вещами.

Герм поправила воротничок рубашки парня и взяла у него из рук корзину с Арнольдом.

-Ну что пойдем? Не хочется опаздывать.

Чертовски приятно, наконец, увидеть знакомые лица. Это лето для де Виль оказалось настоящей пыткой, девушка была буквально заперта в золотой клетке, и, пожалуй, первый раз в своей жизни, скучала по факультету. Только сев в поезд, она с удовольствием переоделась в форму Слизерина и так до конца поездки и просидела в купе с девчонками с седьмого курса, болтая обо всем и ни о чем, прерываясь лишь на охоту за шоколадными лягушками. Женская болтовня воистину может продолжаться бесконечно.

Как они приехали в Хогсмид, Сильвен даже не заметила. Лишь громкий голос, торопивший учеников на церемонию распределения, смог отвлечь девушек от беседы. Оставив свои чемоданы в купе, и прихватив с собой пару журналов и коробку леденцов в придачу, группка учениц поспешили к выходу из вагона, желая занять свободную карету быстрее, чем туда усядутся тупицы с Гриффиндора.

Ну вот, последний год в Хогвартсе...
С этой мыслью Сильвен сделала шаг из вагона Хогвартс-Экспресса и оказалась на платформе. Сложно было разглядеть, изменилось что-нибудь за лето или нет, ведь не было ни одного фонаря, что, к слову, всегда удивляло девушку. Наверняка это один из способов запугать первокурсников: вы приедете учиться в темный лес, вас повезут через озеро с гигантским осьминогом, вам придется сражаться с драконом, чтобы попасть в школу… Бла-бла-бла, традиционные страшилки для детишек. Впрочем, белый пар из-под колес, с шипением вырывающийся на платформу, чистое звездное небо, вой волков в далеком Запретном лесу, заставляющий мурашки бежать по коже, и огромный Замок, возвышающийся впереди – все это производило впечатление, потрясающее сознание, и даже семикурсница де Виль ощущала всю мощь школы чародейства и волшебства.

А вот что было по-настоящему страшно, так это увидеть школу в полуразрушенном состоянии. Один Мерлин знает, что стало с замком после смерти Дамблдора, наверняка ведь не зря многие ученики остались в этот сентябрь дома из-за опасений их родителей. Говорят даже, что школа потеряла половину учительского состава. Многие учителя просто бояться возвращаться в замок, кто-то так и не смог смириться со смертью ректора. Печально думать, что ЗОТИ так и не будут нормально преподавать. Впрочем, Сильвен, в окружении других старшекурсников Слизерина, успела обсудить в поезде все вопросы, волнующие Магическую Британию.
Маневрируя между группками первокурсников, Свен догнала ушедших вперед сокурсников и вместе, звонко смеясь над новичками, они отправились занимать кареты.

Вздохнул еще несколько раз, оглянулся по сторонам. Такую погоду он не любил. Хотя иногда ее можно считать приятной. Например тогда, когда он лежит на диване или кровати и спит. Эндрю зевнул, прикрыв рот рукой.Мысли о хорошем сне никуда не уходили. Они снова и снова возвращались.

-Гермион я не ору. Я пытаюсь вас заставить идти быстрее. Ты даже представить не можешь, как хочу спать.

Он не врал. Эти дни он искал лишь повода прикорнуть. Это не значило, что он вновь забросит учебу и будет спать, он всего лишь хочет выспаться.

-Не за что. Пойдем уже.

Хоть Гермиона заметила, что многие ученики не приехали в школу, после известных всем событий, но все же на платформе Хогсмида была толкучка. Совы кричали во все горло, первокурсники шли с большими чемоданами и что-то бурно обсуждали. Герм помнила свой первый приезд в Школу и понимала, что была точно такой же. Но толи факультет, толи взросление заставляли девочку беситься из-за постоянно толкающихся детишек. Слизеренцев много не было. Герми заметила единственную старшекурсницу, которую, к сожалению, девочка знала плохо.

-Энди, ну чего ты там плетешься? Сейчас все кареты займут и пойдем с тобой пешком.

Кареты, везущие учеников в школы, ехали без лошадей. Хотя кто-то поговаривал о каких-то волшебных существах, тянущих воз, но Герми их никогда не видела и верила, что это всего лишь магия. Вот подъехала очередная карета и парень с девушкой, оставив чемоданы в общей куче, сели в подъехавшую повозку. Через несколько минут они окажутся в самом прекрасном месте на земле.

Алиска с трудом вылезла из поезда, кругом вообще сложно было протолкнуться. Она поднималась на носочки, чтобы увидеть сестру, которая снова куда-то потерялась. Девочки дружили с детства и жили недалеко друг от друга, так что могли часто ходить друг к другу в гости. Что они с успехом и делали. Ами и Ада были прекрасной парой безумных идей. Да, да, именно безумных. И тихая на вид Ада в обществе сестры превращалась в нечто светловолосое и немного буйное. Впрочем, преображались обе девочки. Конечно, они не доходили до крайностей, не делали ничего такого, что запрещено. А вот поиграть в шпионов - запросто!

"Да куда же ты делась, а? Если не найду... Что тогда делать? Ну, новеньких не так уж и много. Всего сотни две."

Алиска ухмыльнулась, но в ту же минуту лицо приняло обычное, немного обеспокоенное выражение. Найти сестру среди множества таких же... Думаете, легко? Ан нет, единственным руководством был белый котёнок, которого Ами подарили родители. В поле зрения мелькнуло нечто белое, и Ада взволнованно замерла на месте. Уж лучше подождать...

"Она, не она? Да она это!"

Закусив губу, девочка наблюдала за перемещениями той, в которой распознала Амелию. Она почему-то двигалась немного неровно, зигзагами. Элкими, которая сидела в кармане у Ады, почему-то решила вылезти, но цепкие пальцы хозяйки плотно держали карман. Наконец, прямо перед Алиской появилась сестра. Ами говорила про то, что не нашла Алису в поезде и что-то про котёнка. Девочки обнялись, и Ада сжала пальцы сестра, дабы не потеряться в толпе.

- Ами, ты не представляешь, как я рада! Ты где была? В поезде... Я ехала с Рейчел и этим, как его... А, с Закари. А ты? так, мы сейчас с тобой опоздаем, и всё... Идём во-он туда.

Мисс Рейклифф махнула рукой к кучке первокурсников, которые стояли неподалёку, и потащила сестру туда. Иногда оглядываясь назад, чтобы увидеть Рейч, которая должна была выйти из поезда вслед за Адой. И увидела, когда та спускалась по ступеням. Успокоившись, Деля остановилась около первокурсников, ожидая дальнейших распоряжений.

Поезд наконец-то начал замедлять ход и студенты быстро начали готовиться к выходу, не терпя выйти наружу. "Хогвартс-экспресс" подъехал к станции "Хогсмид", недалеко от которого возвышался огромный замок со множествами башен и башенек, который являлся зданием школы "Хогвартс". Двери вагонов открылись и наружу вылилась толпа школьников, обрадованных к концу поездки.

С этой толпой вышла и Темари Гринт, четверокурсница факультета Гриффиндор. В этом году она ехала в купе старост, где ей было и место. Но, если честно, то поездка не очень удалась, учитывая то, что в купе, кроме нее присутствовали старосты Слизерина, кой факультет был сильным конкурентом Гриффиндора. Единственный плюс был в том, что старостой Хаффлпаффа в этом году назначили Кристиану Элеганс и та составила ей приятную компанию. Темари она нравилась и отношения у них были очень даже нормальные.

Гриффиндорка наконец-таки обошла двух особо медлительных громил-старшекурсников и оглянулась, что бы посмотреть - куда делась Кристиана. Ученики спешили настолько, что найти ее Темари таки не удалось. Да и знакомых гриффиндорцев что-то было не видно. Она почувствовала себя потерянной, и не смотря на то, что она была уже не маленькой в душе образовалась паника. Она так ждала этот день, что сегодня у нее в горле стояло легкое волнение. Но Мари успокоила себя тем, что возможно больше шансов встретить знакомых будет возле карет. Так она пошла дальше. Увидев замок, Темари охватило ностальгией. И воздух здесь казался другим, таким приятным и родным. Снова здесь, снова в "Хогвартсе", снова учебные дни, снова факультет и сокурсники. До чего же она соскучилась.

Темари помахала парочке знакомых лишь по именам, затем снова оглянулась в поисках друзей. Когда она приблизилась к каретам - там было еще больше людей, которые со спешкой толпились, занимая очередь у карет. Несколько карет уже увезли самых быстрых и нетерпеливых. Темари отошла в сторону и встала на корточках, что бы хоть как-то увеличить обзор.

Практически на весь мир неотступно надвигался тот странный период, когда толпы юных созданий оставляют на время свое хаотическое и почти неуправляемое движение и с некой долей порядка начинали двигаться в места, предназначенные для вбивания в пустые после отдыха головы знаний. Частицей подобной толпы себя ощущала Кристиана. Она, как и многие ученики Хогвартса, возвращалась в стены этой школы.

Странной настроение овладело девочкой уже с раннего утра, когда надо было, взяв свои вещи, отправиться на вокзал. Не апатия, а какая-то опустошенность. После летних событий и долгого разговора с родителями было все-таки решено вновь отправить Крис в школу. Мама все также неукоснительно верила в то, что это самое безопасное место в волшебном мире, где можно получить достойное образование. Хаффлпаффка также не боялась вернуться в замок.

Как ни странно, но состояние отрешенности не прошло даже на вокзале. Может, так у нее происходило взросление? Как-никак ей уже исполнилось четырнадцать. Но девочка надеялась, что это просто странное творится и скоро она снова станет радостной и общительной.

Крис, как и полагается, преодолела барьер, прошла мимо галдящих первокурсников и даже нашла нужное место в нужном вагоне. В этот раз она ехала в почти незнакомой компании. Но одну девушку она точно знала – Темари. Хаффлпаффка с первого взгляда узнала сокурсницу. Сначала она не знала о чем с ней разговаривать, но найти общую тему для беседы для гриффиндорки оказалось не проблемой. Через час после отправления поезда мисс Элеганс искренне не понимала, почему они перестали общаться, ведь на первом курсе им было комфортно вдвоем?

Поездка в поезде прошла ровно и спокойно, а после остановки поезда ученики кучей высыпали на улицу. Именно в этой толпе Кристиана и потеряла свою знакомую. Она вглядывалась в лица ее окружающие, но увидеть гриффиндорку не могла. В конце-концов, от мельтешения лиц и суеты у Крис закружилась голова, и она решила, что будет лучше поискать знакомую возле карет. Хаффлпаффка подобрала свои вещи и направилась в сторону транспорта, который должен был доставить учеников к самому замку.

Темари простояла возле карет около трех минут, но ей показались они десятью. Она начала волноваться - половина карет уже поехали в замок, а найти ей Кристиану или кого-то еще ей не удавалось. Было темно, и все были в одной форме да с шляпами, так что угадать кто есть кто можно было лишь с близка, вглядываясь в лица. Да и плюс лил легкий дождь. Темари повезло, что она любила такую погоду, поэтому ей было безразлично на воду, падающую с неба. Наконец, она где-то увидела знакомую рыжую голову - Кристиана шла к каретам, и пока не видела Темари. Боясь потерять знакомую из виду, Гриффиндорка рванула к ней.

- Вот ты где! Я тебя везде отыскалась, - Темари улыбнулась Хаффлпаффке, - А я уж думала ты уже уехала. Давай здесь подождем своей очереди.

Мари отошла чуть направо, что бы занять очередь. Перед ними была кучка младших курсов, которые при следующем шансе все поместились в одну карету, и при следующей сели Темари и Кристиана. Шум дождя об крышу казался в два раза громче, когда они вошли. Темари взглянула на однокурсницу и улыбнулась, обрадованная приезду в школу.

Кристиана со своими вещами не успела доползти до карет, как кто-то прямо перед ней вынурнул из толпы и окликнул ее. Хаффлпаффка в первый момент слегка вздрогнула от неожиданности. Темари оказалась совсем не там, где ее ожидала увидеть ее рыжая подруга. Но то, что ей говорили Крис вполне понимала. Четверокурсница дома Хельги с облегчением улыбнулась Темари и ответила:

- Как же я могла уехать без тебя. Я всюду тебя искала, но, к сожалению, не нашла, вот и решила, что, может, ты пошла к каретам. И даже в чем-то была права. Хорошо, что ты меня нашла. А то вся это дорога и толпы учеников меня выматывают.

Если признанться честно, то мисс Элеганс просто-напросто усатала. Сначала поездка в поезде, потом приезд, поиск Темари, а теперь еще что-то мокрое в воздухе. Крис споокойно относилась к дождю, но сейчас он ее не радовал. Ей хотелось скорее оказаться в замке. В тепле, уюте и спокойствии. Но для этого еще надо было добраться до замка.

Когда появилась следующая свободная карета, Кристиана залезла в нее в след за гриффиндоркой и теперь взглянула на нее. Темари была обрадована и даже, казалось, нисколечки не устала. Рыжая девочка не смогла не улыбнуться в ответ:

- Кажется, скоро будем в замке. Хочешь учиться?

Поездка прошла просто потрясающе, как считала без пяти минут первокурсница, и это звучит гордо, школы магии и чародейства Хогвартс. Небольшого роста девчушка в школьной стандартной черной мантии, белой рубашке с коротким рукавом, серой плиссированной юбке до колена и в тон к ней жилетки, серых гольфах и обыкновенных черных туфлях, вышла из вагона поезда. Каштановые волосы были затянуты в средней высоты хвост, а челка весело развивалась на ветру. Настроение зашкаливало на отметки «Зашибись жизнь удалась» уже часов десять. Хотелось петь и танцевать, но кое-как Грандстокс справилась со своими порывами и наблюдая за учениками, выходящими из поезда выискивала ребят её роста и смотрела в каком направлении они движутся.

Тэкс, значить тудымс, - мелькнуло в голове счастливого человека и она направилась за ребятами. И, как оказалось потом, направление было выбрано верно.

Эвандер вылез из поезда и потащил за собой большой чемодан с вещами. Когда он немного отошел от поезда, то смог посмотреть по сторонам. Вокруг суетились ученики. Они уже все были в школьных мантиях. Сначала почти уже ученик приглядывался ко всей этой толпе, пока не начал различать на нашитые на мантии значки факультетов, к которым они принадлежали. Первокурсников же можно было распознать по отсутствию знаков отличия какого-либо из факультетов. Помимо этого это были самые маленькие и в большинстве своем самые взволнованные ученики. Во все творившемся хаосе можно было различить, что имелось частично упорядоченное движение большинства первокурсников. Именно в это движение и влился Крассовский, ему надо было добраться до школы. А большинство учеников, наверняка, знали, куда для этого надо идти.

Шагая по темной и мокрой станции, мальчик не очень-то оглядывался по сторонам, а когда все остановились, у него появилась возможность посмотреть вокруг. В черной ночи призывно виднелись желтые огни. "Наверняка, там тепло и сухо. И меня, надеюсь ждут, а не отправят пинками домой." Пора было преодолеть последнюю часть пути - от станции до замка.

Поезд приехал на станцию. И все стали выходить из вагонов.Нам как первокурсникам нужно было плыть на лодках через озеро ,но эта поездка была увлекательной и заодно я познакомился с двумя моими сверсниками. Плыли через озеро мы не слишком долго. В переди веднелись огни замка, подплывая ближе к замку он становился всё больше. Доплыв до замка первокурсники направились к парадным дверям, и вошли в холл замка и пошли к распредилительной комнате.

Чита жутко волновалась и никак не могла усидеть на одном месте. Она ходила по купе, шокируя остальных. Наверное, именно поэтому с ней никто не заговорил... Но Читу это не особо волновало. В конце концов в цирке она была единственным ребёнком, поэтому привыкла, что ей приходится развлекать себя самостоятельно без чьей бы то ни было помощи. Девочка наконце-то устала наматывать кружки по купе и села на диванчик (так она его окрестила, хотя это была, скорее, мягкая скамейка). Волнение не улеглось, а стало ещё больше. Пока она ходила, она отвлекалась от него, а теперь, когда села, разволновалась ещё пуще. Чита скрестила пальцы, закрыла глаза и изо всех сил подумала:

"Пусть я не опростоволосюсь на распределении! Или опростоволошусь? Какая разница! Лишь бы всё прошло хорошо!"

Открыв глаза, Чита мгновенно пришла в себя и улыбнулась. Теперь ей было не так страшно и волнительно. Она обязательно вечером же напишет отцу письмо. И найдёт эту птицу, сову, чтобы отправить письмо. Интересно, они уже в первый же день начнут колдовать? Сколько у неё было вопросов! Но Незнакомцу она ни одного не задала - не хотела его отвелкать от работы. В конце концов, спросить можно будет и отца, ведь его отец, то есть Читин дед, учился в Школе Магии. И наверняка рассказывал об этом сыну. Девочка улыбнулась, и тут же поезд стал замедлять ход. Подъезжали к станции. Чита вскочила и бросилась в коридор, смотреть в окно. Через какое-то время поезд окончательно остановился, и девочка одной из первых оказалась у дверей. Она ступила на асфальт станции и снова улыбнулась. А затем их повели куда-то... Чита не запомнила дорогу, потому что всё время вертела головой. Как бы то ни было, она ждала только хорошего.

Вот и закончился первый учебный год, а вместе с ним и бесконечные лекции, посиделки в гостиной, прогулки по Хогвартсу. Самая страшная часть учебного года (экзамены) тоже была позади. Забавно, но спроси вы год назад Ричарда, что же самое страшное в Хогвартсе - и получили бы нехитрый ответ: распределение. Что же ещё? Ан нет, не оно. Экзамены - вот слово, которого боятся все ученики: от робких поначалу первокурсников до статных семикурсников. И теперь, когда учебный год завершился, было даже как-то грустно покидать на лето Хогвартс. Дома уже не с кем будет посидеть ночью в гостиной, побродить по таинственным коридорам. Разве что только смотаться из дома с кем-нибудь и прогуляться по маггловскому Лондону. А что? Вроде как нормальная идейка, надо бы только продумать, когда и всё такое.

Рик не хотел покидать Хогвартс, несмотря на то, что очень устал в течение учебного года, и поэтому шёл он до станции не торопясь, внимательно осматривая пейзажи. В руках мальчик нёс переноску с Элоизой, которая за год успела вырасти и сейчас ничем не отличалась от взрослой кошки. Остальной багаж, должно быть, домовики уже доставили в поезд. Дойдя до станции, Мэтьюс стал выискивать в толпе своих знакомых, но на глаза ему почему-то постоянно попадались то печальные семикурсники, то какие-то пятикурсники, которых Ричард и знать не мог. Разве что только видел пару раз в коридорах. И наконец-то в толпе мелькнула знакомая рыжая копна волос - конечно, это была Эспирансо. Замечательная староста своего факультета, да и просто замечательный человек. Она стояла почему-то одна. И Рик направился к ней.

- Привет! Как настроение? - да, банально. да, ничуть не оригинально. да, какое-то странное начало разговора. Но шаг был сделан, и даже столь недалёкого прошлого уже не вернуть. Хаффлпаффовец дружелюбно улыбнулся старосте и, вспомнив про шоколадных лягушек в кармане мантии, решил предложить их Гарсиа. - Хочешь? Я вот обожаю читать волшебные карточки. С детства прямо их собираю, а ты когда-нибудь их коллекционировала?

Эспирансо брела на вокзале в Хогсмиде, печально вздыхая. Волшебница совсем не хотела уезжать из Ховгартса. Хоть крёстная вновь должна была приютить её, девушке вовсе не хотелось попасть снова в четыре стены, из которых никуда нельзя выйти в течении всего лета. Нет, разумеется, гулять ей никто не запрещал, но в Лондоне Гарсиа просто не знала, чем заняться. К тому же, ничто во всём городе не представляло для неё интереса. Экзамены кончились, самое страшное испытание было позади. Хотя Пира боялась экзаменов только в дни перед ними и во время них, в другое же время хаффлпаффка не боялась экзаменационной сессии. Вздохнув, волшебница остановилась на платформе перед поездом, рядом пристроив своей маленький чемоданчик. Она даже не заметила, как к ней подошёл первокурсник с её факультета, способный и талантливый мальчик - Ричард Мэтьюс, который нравился и студентам, и декану, и профессорам.

- А? Привет, Ричард! - поворачиваясь к мальчику, поздоровалась Эспирансо. - Настроение? Кажется, нормально. Хотя, даже не знаю. Грустно немного покидать замок, совсем не хочется уезжать, - внезапно призналась староста. - Мне нечем будет заниматься дома, - вновь вздохнула девушка. - Шоколадная лягушка? Нет, спасибо, что-то есть не хочется... Не обижайся, - попросила Пира, искренне улыбаясь. - Просто в день отъезда у меня всегда кусок в горло не лезет. Нет, я никогда их не коллекционировала, потому что до одиннадцати лет вовсе не знала о существовании магии и жила в приюте, - взгляд её погрустнел, Эспирансо вновь вспомнила те годы, что провела там. - О лягушках я слышала, но никогда не покупала их. Потому что о великих и знаменитых волшебниках я обычно читаю. А они вкусные? - с сомнением спросила девушка. - Они же вроде как даже убегать могут... Как можно есть живую лягушку? - не понимала она.

У Пиры не было желания делиться с Ричардом своей историей. Рассказывать про родителей, про взаимоотношения с крёстной, которой является её декан. В общем, Гарсиа не хотела пускаться в долгий разговор. Мальчик ей очень даже нравился, потому что он был добрым и весёлым. Почти таким, как Алекс. Ну вот... Эспирансо вновь вспомнила о гриффиндорце, своём лучшем друге. Взгляд её мигом погрустнел. Вертя в руках значок старосты, который она почему-то сняла, девушка случайно поцарапалась им. На ладони образовалась неглубокая, но болящая царапина. Девушка наморщилась, сжала кулак со значком, на пол упала пара капелек крови. Вздохнув, Пира даже не обратила на это внимание, потому что часто царапалась по невнимательности и привыкла уже лечить такие ранки. А вот Мэтьюс, похоже, удивился, причём изрядно удивился! Только Гарсиа на это внимания не обратила. Всё уже наверняка зажило.

- Ну да... Целое лето замок не увидим. Даже не знаю, как я проведу теперь это лето. Раньше родители... - Мэтьюс замолчал, ему стало как-то неловко, ведь Пира выросла в приюте и эта тема, должно быть, больная для неё. - Отпускали меня хотя бы гулять, а сейчас даже не знаю. Такая паника в Британии, а тут целых два месяца придётся жить в городе, и палочкой нельзя пользоваться. Я уже скучаю по Хогвартсу, - несмотря на то, что смысл реплики был не таким весёлым, как хотелось бы, Рик улыбнулся и открыл упаковку, в которой была шоколадная лягушка. Но сама лягушка сейчас его мало интересовала, поэтому её он положил в коробку, да так, чтобы она не убежала, и взял карточку. На ней был изображён Мерлин. Знаменитый волшебник достал из своей тёмно-синей мантии волшебную палочку и начал творить какое-то заклинание. Мальчик перевёл свой взгляд с Мерлина на Эспирансо.

- Ну, я тоже иногда читаю о великих волшебниках в книгах, - смущенно пробормотал хаффлпаффовец, ведь последняя книга, которую он открывал - это История Хогвартса. Всё времени как-то не хватало. Учебники не в счёт, потому что их открывать - жизненно важная для первокурсников необходимость. А то никаких экзаменов не сдать, если только слушать иногда преподавателей. - Вот, смотри! Этого Мерлина можно положить в карман, а книгу - нельзя. Даже не знаю, почему их все собирают... Может, потому что и лягушки вкусные. Знаешь, нисколько не жалко их есть. Не думаю, что они совсем живые. Портреты же тоже двигаются, но у кого язык повернётся сказать, что они живые? Хотя, тебе, наверное, лучше знать. Ты же уже без пяти минут четверокурсница!

Какая-то Пира сегодня была странная, не такая, как всегда. Она всегда была замечательной старостой, которая поддержит своих подопечных и подскажет, что делать, если те попали в какую-нибудь переделку. А сегодня ей самой помощь была просто необходима. Может, она просто слишком устала, а может, у неё действительно что-то случилось. Рик для себя решил, что доставать старосту расспросами не будет. Ведь тогда у неё может измениться мнение о первокурснике, а этого парню хотелось меньше всего. Пира ему нравилась и как человек, и как девушка. Это Мэтьюс почему-то понял только сейчас. И его не смущал даже тот факт, что Эспирансо была старше его на два курса. Наивный, наивный первокурсник. А что, влюбился же он один раз в ловца Холихедских Гарпий? "Ну всё, перестань вспоминать, мозг. Давно это было" - приказал себе Рик и в этот же момент обнаружил, что его собеседница поранилась значком старосты. Какое коварное украшение! Рик, недолго думая, взял руку Пиры, чтобы осмотреть, не сильно ли она поранилась. И каково же было его удивление, когда на месте предполагаемой раны не оказалось ничего! Он опустил взгляд и увидел на платформе капельки крови. - Но как? Ты же не...

- Ты? И читаешь книги? – удивилась волшебница и рассмеялась. Она с трудом представляла себе Ричарда, сидящего с книгой и сосредоточенно читающего, если эта книга не учебник. Звонкий смех старосты разлетелся по перрону, и хаффлпаффка закрыла ладонями рот, чтобы смеяться тише. Хоть Эспирансо и успокоилась, но в её глазах продолжал плескаться азарт. – Да ладно, не смущайся! Я уверена, что ты читаешь не только школьную литературу. Хотя это и трудно представить, ха-ха. И вообще, ты молодец, твоя первая сессия прошла, и ты очень даже хорошо с ней справился, - не лукавила волшебница.

Задумчиво глядя на первокурсника, она гадала, что же он ждёт от неё. Наверно, улыбку вызывал и внешний вид мальчугана, который совсем не казался ей серьёзным и собранным. Скорее Мэтьюс походил на беззаботного школьника, шкодливого сорванца, проводящего время за прыжками по крышам и шалостями с друзьями. В общем, Пира очень развеселилась, глядя на Рика. Она надеялась, что из него вырастет хороший человек, в сердце которого не прокрадётся тьма. Не так, как в её сердце. Гарсиа поглядела на мальчика, когда тот схватил девушку за руку и стал рассматривать рану. Но ранки-то не было, в этом она была уверена. Вновь рассмеявшись, Пира заговорила.

- Не беспокойся об этом. У меня давным-давно начал проявляться особый дар. Я могу лечить себя и даже других, - вздохнула Эспирансо. – Ты же сам только что видел. Порезалась, но уже нет и следа. Мелкие раны на мне особо не задерживаются. Они меня не пугают. Сложно осваивать эту силу… сложно, но вполне мне по силам. Я пока могу лечить свои небольшие ранки и, например, усталость, слабость и тому подобное. На чужих, правда, лечить такое сложнее. Но ничего. Я научусь, - взгляд её погрустнел. Как бы она хотела спасти родителей... Она ничего не могла сделать... Но ей так хотелось бы этого! Грусть и печаль вновь наполнили её сердце. Пира не знала, как утихомирить эти чувства. И из-за этого на душе было ещё тяжелее.

На платформе всех первокурсников собрал какой-то человек. Он объяснил, что они поедут в лодках. «Неужели придется еще и грести» , - с грустью подумал Джеймс. Но все оказалось намного проще. Лодки плыли сами, а ребята просто любовались школой.

Замок и вправду выглядел чудесно. Мальчика охватило радостное предвкушение. «Поскорее бы попасть туда и узнать, на каком факультете я буду учиться! А вдруг не на Гриффидоре?», - возникла паническая мысль. Некоторые ребята хотели учиться там, где были их родители. Джеймс даже если бы и хотел, не мог узнать этого. Так что он полагался на свой вкус. Хотя почему это его папа не мог учиться на Гриффиндоре? За этими мыслями мальчик не заметил, как они приплыли.

Выйдя из поезда, Аларик осмотрелся. Первокурсники собирались в кучу, вокруг смотрителя Хогвартса, и мальчик решил не затягиваться и присоединиться к ним, не хватало еще потеряться в первый же день. После того, как все собрались, их повели к озеру, где у берега располагалось множество лодочек, в которых им и предстояло добраться в Хогвартс. Когда все расселись, лодочки с учениками неспешно поплыли по озеру, и вскоре показался во всей своей кроссе ночной Хогвартс.

«Вот это красота!» - восторженно подумал Аларик. Да, ночью замок был и в самом деле прекрасен, впрочем, как и днём. Тысячи окон излучали яркий свет, поэтому замок, не смотря на время суток, было отлично видно. Вот они высадились на берег и их повели в большой зал, на распределение.

----> Комната Распределения

Оказавшись на перроне, Лики присоединилась к группе первокурстников, толпящихся вокруг смотрителя. После этого смотритель повел всех к лодкам, стоящим у берега, и посадил по четыре человека в одну. Спустя несколько секунд лодка, в которой сидела Лики, тронулась, неспешно скользя по глади озера. Когда лодка выплыла из-за скалы, то перед Лики открылся просто замечательный вид.
"Ночью замок особенно красив..." - вспомнила девочка слова матери. Это было действительно так. Каждое окно светилось, создавая иллюзию ореола света, окружающего замок. Благодаря этому, каждая башня и башенка была четко видна, и замок казался таким... Мудрым и могущественным, и...
"Волшебным..." - поняла Лики.
Однако что-то насторожило Лики в холоде. Оглянувшись, она заметила дементора, плавно летящего по поверхности озера. Уверенно летящего.
"Он здесь не гость. А, значит, официально", - внезапно поняла Лики.
Наконец, лодки причалили к берегу и они вышли на берег.
"Впереди самое волнительное - комната распределения!" - подумала Лики.
Комната распределения

Амелия уже успела переодеться в школьную форму и теперь стояла на станции, ожидая кого-нибудь, кто доведет ее вместе с другими первокурсниками в школу. После столь долгой поездки немного уставшая девочка не могла не порадоваться тому, что поездка закончилась и совсем скоро Амелия сможет увидеть Хогвартся. Она так долго этого ждала, что теперь сгорала от нетерпения.
Оглядевшись, девочка увидела где-то очень-очень далеко башни школы и сначала восхитилась увиденным, отчего на лице засияла радостная улыбка, а потом представила, как ей придется тащить свои вещи так далеко. Пока девочка находилась в задумчивости, она чуть было не пропустила сбор первокурсников, но увидев, что какой-то рослый мужчина собирает вокруг себя толпу и зовет первокурсников, мигом помчалась туда. Удивленная девочка обнаружила, что багажа ее нет, оказывается, его доставят отдельно, чему она искренне порадовалась. Когда же проводник пригласил всех занять место в лодке, Амелия удивилась еще больше, посмотрев по сторонам, она увидела, что более взрослые ученики едут в каретах. Наверное, на лодках отправляются только первокурсники. – подумала девочка и уселась в одну из лодок.
Девочка наслаждалась такой поездкой, и то и дело крутила голову во все стороны, осматривая местные красоты. Ночной лес показался ей необыкновенно волшебным и красивым, а вскоре она увидела и замок во всей красе, и теперь ей еще больше не терпелось туда попасть. Когда лодке подплыла к берегу, девочка вышла, понимая, что ее немного укачало от поездок, и она нетвердо стоит на земле. Прекрасно, и такой пошатывающейся походкой я приду на распределение? Тут первокурсников снова куда-то повели. Наверное, уже пора на распределение, ой-ей-ей. - Девочка начинала волноваться перед распределением, но послушно шла вперед за толпой других первокурсников

----> Хогвартс-Экспресс

И если будет сила, будет любовь – будет и встреча… и счастье… и любовь… Дочитав книгу до конца, Рекс снова вернулся в мир обычного волшебства и довольно таки вовремя ведь практически все уже покинули поезд. Он выскочил на пирон и, оглядевшись, увидел, где там собираются первокурсники. Еще бы не заметил рослого, как понял юный маг имеющего ярко выраженную примесь великанов в крови, мужчину, который что-то бормотал и махал фонарем. Рекс не стал задерживаться и вслед за девушкой, которая прошлый раз пронеслась мимо него на платформе 9 и 3/4, уселся в лодку, наблюдая за тем как девушка и остальные первокурсники удивлено вертели головами по сторонам. Девушка сидящая напротив него восхищалась всему вокруг, но разговаривать он с ней явно не собирался, ведь ему на сегодня хватило знакомств, особенно с девушками. А то вряд ли его нижняя губа выдержит второго натиска. За тем он просто наслаждался поездкой, оглядывая тех, с кем предстоит учиться, сам замок его совершено не интересовал т.к. у него будет достаточно времени его изучить позже. Вскоре они прибыли и его ноги могли ощутить твердую землю, подчиняясь ведущему высокому мужчине, он просто пошел, вперед понимая, что следующим шагом будет их распределение. Странно, но при этом он не испытывал не страха не волнения словно ему было все ровно. На самом деле ничего странного он просто устал и проголодался, ему хотелось только поужинать и отдохнуть, а остальное его совершенно не волновало.

----> Комната распределения

А поезд такой быстрый, тяжелый и.. красный..


Первый учебный год закончился. Он был долгим и мучительным для Азраэля, поглотившего за это время столько информации, сколько Мортель за четыре года им не дал и от того, мальчик ощущал некую тошноту. Ему хотелось избавиться хотя бы на эти несколько летних месяцев от этой тяжести, от книг и свитков, от дотошных старост и профессоров, от вечной тени в виде Пожирателей, бродящих по замку в роли привидений. Он даже чемодан, кажется собрал за пять минут, лишь бы побыстрее покинуть гостиную и очутиться здесь, на маленькой станции, с которой их увезут домой.

- Эм, давай быстрее. - Азраэль подгонял сестру, еле волочащую свой чемодан, чем сильно раздражала Крауча. Слишком медленно. Слишком долго все это прощание затягивается. Он перехватил ручку багажа у Эмбер и уже тащил их к тележкам, на которые их погрузят домовики, а дальше, уже не его забота... - Мерлин, что за розовые сопли? - Слизеринец скривился, увидев плачущих студентов у скамеек станции, которые обменивались какими-то подарками и записками, словно больше не надеясь друг друга увидеть. А вот Краучу придется увидеть многих из них на вечеринке, посвященной.. а не важно, день их рождения или же просто повод для встречи и развлечений. К тому же Мортель был предупрежден об их затее и, по всей видимости, самоустранится из поместья, предоставив дом детям. Очень мудро с его стороны. Азраэль усмехнулся и двинулся в конец платформы. Там было меньше всего народу, а значит, и больше кислороду. Эмбер же остановилась возле небольшой группки слизеринок и предалась воспоминаниям, сплетням и тем же сопливым иканиям. Он решил ей не мешать, и предупредив о том, что он пойдет до конца, двинулся дальше. Поезда еще не было и это бесило Крауча, вызывая в нем излишнюю подозрительность.

- Они что, все сговорились что ли, задержать меня здесь? - Он плюхнулся на узкую лавочку, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Как только он услышит гудок - займет лучшее место в последнем купе и не позволит войти туда никому кроме сестры, ну может быть еще кого-то со Слизерина, а не то, что в сентябре, когда в их маленький мирок без спросу ворвался этот пухлый, заносчивый, кудрявый Борги и его подружка, имени которой он уже не помнил. - И никаких гриффиндорцев, никакого давления рейвов, никаких истерик над котлом с разварившимися ингредиентами у хаффлпаффцев..Никого ему не надо. И пальцем больше не пошевелит, станет снова обычным мальчиком с причудами аристократа. - Ну что там еще? - Крауч недовольно приоткрыл один глаз, прищурившись и пытаясь понять, кто посмел нарушить его жизненное пространство.

Первый год обучения в Хогвартсе неминуемо подошел к концу. Так неминуемо, что Рейчел сначала весь апрель считала дни до начала лета, а потом где-то в середине мая семестр взял... и закончился. И это стало неожиданностью - ведь она столько ждала этого прекрасного вечера, когда в Большом зале объявят результаты экзаменов, итоговые оценки домов и провозгласят лучший факультет года, и что-то вроде этого еще несколько таких мероприятий... И вдруг все это пролетело перед глазами и конец семестра тяжелым чемоданом рухнл на плечи маленькой Паркер, мол, давай пошевеливайся, пора бы уже и честь знать.

Поэтому Рейч собиралась неторопливо. Подолгу сидела на своей кровати, ставшей родной, смотрела через приоткрытую створку витражного окна на простирающийся лес вокруг замка, потом переводила взгляд на раскрытый чемодан и вздыхала. Не потому что уезжать не хотелось - наоборот, хотелось, ведь уже через несколько часов ее будут ожидать на Кингс-Кроссе мама и папа, а еще все лето не надо будет думать об уроках. Но если забыть ежедневные занятия с девяти утра до двух-трех часов дня, в Хогвартсе было прекрасно, и будь ее воля, Паркер бы осталась здесь и на лето. Осталась бы бродить с сестрой вдоль озера, кормить чаек, кататься на лодках, может быть бегать в Хогсмид... И исследовать замок - ведь если честно, Рейчел за все время так почти и не была дальше обычных маршрутов от кабинета до кабинета. Ну только один раз завернула ночью с Рейной в кладовую ингредиентов, и то только потому что знала, как до нее добраться.
Будь у нее пару месяцев абсолютной свободы в стенах этого замка, Рейчел бы облазила каждый уголок, каждый скрытый проем, каждый переход за каждым портретом. Но этих двух месяцев у нее не было, а время чтобы успеть собрать чемодан истекало.

Сначала девочка бережно складывала все свои вещи на дно чемодана, хрупкие вещи типа будильника, купленного в Хогсмиде и с которым Паркер не смогла расстаться, заворачивала в зимние мантии. Но потом, когда в третий раз в спальню к ней заглянула декан, гриффиндорка просто побросала все оставшееся сверху и с размаху села на крышку, придавливая своим весом одну половину замка к другой. А затем вскочила и побежала вниз по лестнице, неся свой чемодан уже как в сентябре этого года - пыхтя и краснея, а беззаботно помахивая палочкой. Правда, подобное обращение с чемоданом закончилось в дверях гостиной, потому что дальше ее могли увидеть профессора, а там недалеко до избитой за год фразы "Вне стен классов колдовать запрещено!"
Тем временем Колесик вскочил девочке на шею и она, развернувшись, осмотрела гостиную беглым взглядом - ничего не забыла?
Да вроде ничего.
Паркер вздохнула, стоя на пороге и не слушая бормотание Полной дамы в стиле "Либо туда либо сюда, милочка", в очередной раз сказала себе, что пока Рейчел на каникулах, замок без нее не рухнет, и словно набрав воды в легкие перед погружением, шагнула на лестницу, на которой уже не останавливалась до самого цокольного этажа, изредка перепрыгивая выученные за год ступеньки-ловушки. А прыгать через ступеньки с чемоданом и котом на шее не так уж и легко, доложу я вам.

Ну конечно, девочка получила взбучку от сестры и декана за опоздание, но даже это не могло испортить ее настроение сегодня. Она была просто обязана улыбаться сегодняшнему солнышку и быть жизнерадостной.

Через полчаса они уже были на станции, которая была запружена школьниками. Хогвартс-Экспресс почему-то задерживался. Его даже не было слышно, что было как минимум странно - старшекурсники переговаривались недоумевая, из чего девочка сделала вывод что так было впервые. Но это тоже было неважно.
Паркер выбилась в первый ряд, на самый край платформы, и с грохотом поставила чемодан на брусчатку. И стала терпеливо ждать поезда, вдыхая свежий воздух и радуясь наступающему лету, не замечая ничего и никого вокруг.

Над ним стоял какой-то гриффиндорец и радостно улыбался. Чему тот улыбался, Крауч слабо понимал, но оскал толстого мальчика лет пятнадцати не предвещал ничего хорошего. Вообще, лицо этого человека было незнакомо: узкие, почти белесые глаза, светлая кожа с едва различимыми на ней веснушками, соломенного цвета волосы с длинной засаленной челкой, крупный нос и покрытый прыщами и первым пушком подбородок, кривые зубы и волосатые ноздри. Слизеринец закрыл глаза обратно чтобы не видеть больше этого кошмара.

- Что, Крауч, думаешь обзавелся знаменитыми родственничками, так теперь можешь делать все что угодно? Ходишь тут королем, нос задираешь. - Агрессивный ученик навис на Азраэлем, заслонив тому обзор, но слизеринец только поморщился, словно увидел перед собой только кучку навоза и витающих над ними зеленых и жирных мух.
- А ты настолько мелок и презренен, что я - король этой школы, не знаю твоего имени. - Парировал Крауч. - Впрочем, не напрягайся, мне не интересно. Я бы спросил, что тебе нужно, но это тоже не интересно. Я бы попросил тебя исчезнуть с горизонта, поскольку ты нарушаешь мое личное пространство. А король этого не любит.

Как и ожидал Азраэль, этот пятикурсник не выдержал и поддался на провокацию. Он начал рычать, как пришибленный носорог и сжимать кулаки - ну вот чистой воды большая тупая троллья башка. И вообще, интересно, почему он решил накануне отъезда выяснить несуществующие проблемы? Азраэль искренне не понимал, почему именно ему досталась такая честь, ведь он даже не знал как зовут этого парня, не мог даже и представить, чего такого совершилось за первый год обучения, что к нему уже возникли претензии со стороны старшекурсника?

- Ты сейчас получишь у меня! - Костяшки пальцев гриффиндорца хрустнули и Азраэль почувствовал, что если сейчас ничего не сделает, то получит вполне ощутимый удар в лицо. Некрасиво, не магически - но им было запрещено колдовать вне стен школы, поэтому здесь и сейчас отношения выяснялись исключительно посредством физической силы и то, только потому, что этот старшекурсник разговаривать не умел. Аргументировать свои претензии он не мог, предъявить цель визита тоже. Крауч вздохнул и поджал резко ноги так, что гриффиндорец упал практически на его ботинки животом. Образовавшаяся некая пружина позволила мальчику с довольно большим сопротивлением отбросить от себя пятнадцатилетнего волшебника в толпу, которая уже образовалась на перроне да так, что то протаранил спиной несколько человек, которые едва удержали равновесие, похватавшись за свои чемоданы и клетки с животными. На платформе тут же раздались крики, какие-то визги, словно кто-то кого-то только что убил. Слизеринец с интересом попытался разглядеть что произошло: может быть тот гриффиндорец умер? Но нет, вот он отступает в начало платформы, только пятки сверкают. Тогда чего все орут?

- ...А я тебе говорю, что она магическая и летает как она сама захочет, что непонятного? - спорила Рейчел с однокурсницей с Хаффлпаффа, слегка раздражаясь. Ее бесило то, что девочка рассказывала про волшебное фрисби так, будто оно было неволшебным, что просто выводило из себя и заставляло недовольно всплескивать руками.

Дурацкий, беспочвенный спор породил в Рейчел такое раздражение, что даже отпустила ручку чемодана и перестала помахивать перед переноской перышком, дразня Колесика, сидящего внутри. И учитывая то, что произойдет несколькими мгновениями позже, даже сложно сказать, к лучшему это было или к худшему.

А Хогвартс-Экспресс тем не менее безнадежно опаздывал. Толпа на платформе прибывала, превращалась в один большой гомонящий муравейник, и было просто кошмарно стоять в этом хаосе мяукающих от раздражения котов разной степени голосистости, кваканья жаб (от взгляда на которые Паркер пробирали мурашки) и ухания и скрежетания недовольных сов, которых нещадно теснили другие клетки и бесконечные локти и плечи. Колесик же внутри переноски покорно принял факт того, что хозяйка в порыве спора про него забыла и ушел вглубь спать.
Ну а Рейчел в это время доказывала своей оппонентке как ей казалось, прописные истины.

- Когда их делают, на них накладывают заклинание неуправляемого полета, что тут может быть неясного? Может тебе в лоб прилететь, на полном серьезе говорю, - Рейчел недовольно взглянула на девочку, и вдруг что-то толкнуло ее в плечо, да так сильно, что Паркер не смогла устоять на ногах. Ахнув, она попыталась отступить, чтобы восстановить равновесие, и вдруг не нащупала опору под ногой.
Тело же, следуя законам физики, вполне закономерно летело на рельсы, тогда как сознание только в полете осознавало, что что-то не так.

На платформе кто-то вскрикнул - Паркер в это время больно отдалась в бедро встреча с твердыми шпалами, а чуть позже - и в висок, правда это уже была стальная рельса. Крик повторился, а после - зароптала толпа - кто-то перешептывался, кто-то кричал что-то о помощи, кто-то звал профессоров, но все это перекрыл в сознании Рейчел гудок приближающегося поезда.
Она уже видела его белый дым - Хогвартс-Экспресс был еще далеко, но его уже было слышно, и именно этот гудок родил в голове Паркер мысль о том, что будет если он ее переедет. Она же... умрет! Просто возьмет, и перестанет существовать. Сначала будет, конечно, больно, но... недолго.

А на платформе в этот момент замяукал кот - и по звуку Рейчел узнала в нем Колесика - бедный малыш видимо чувствовал опасность хозяйки, или уже жалобно пел на своем языке по ней заупокойную.

Знаете, бывает такое состояние, когда вроде бы понимаешь, что вокруг происходит что-то такое, что не должно происходить - и отчасти по твоей вине, а в другой момент ты можешь все исправить и не знаешь с чего начать. Азраэль стоял ногами на сидении лавочки и смотрел поверх голов студентов, копошащихся у края платформы и пытающихся дозваться хотя бы до одного профессора. Но, как говорили Краучу, профессора очень редко покидают Хогвартс вместе со студентами на экспрессе, оставляя их на старост и на Хагрида, провожающего их по вагонам. Дальше они были предоставлены сами себе. Только вот Хагрида на платформе не было, да даже ни одного пожирателя!

- Нельзя колдовать! - Кричала какая-то хаффлпаффка и Азраэль фыркнул. Ну да, допустим, но если там, на рельсах валяется клетка с совой, можно и пожертвовать чем-нибудь, навроде месяца в Визенгамоте и потусоваться во взрослой среде. Это развеселило Азраэля и он спрыгнул на платформу, расталкивая студентов и пытаясь продраться своими немного не полутораметрами сквозь плотную толпу их людей и чемоданов. А тем временем с другой стороны загудел Хогвартс-Экспресс и у Азраэля случился всплеск адреналина: ну круто же, прямо перед носом машиниста, вырвать с помощью Акцио сову!

- Пааркер? - Удивленно протянул Крауч и до него, наконец, дошел весь масштаб ситуации. Эта дурацкая Паркер валяется на рельсах, никто не шевелится даже чтобы ее оттуда вытащить, никто не пытается остановить поезд - это, конечно, трудно, но Мерлин всех раздери, все тут волшебники, в конце концов. - Паркер, ты что, больная, прыгать под поезд? - Орет Крауч и вертит головой, оценивая сколько еще минут она будет жива. Не больше минуты. Он тут же вспоминает их чудесную встречу осенью возле хижины лесника и вспоминает свои слова, что никогда ей не подаст руки. Но, он же не убийца, тут даже клубкопуху понятно, что эту лохматую девчонку толкнул убегающий от него же гриффиндорец, поэтому он будет виноват, и руки его будут хотя бы до первых фаланг пальцев в крови. Нет, спасибо. Азраэль не раздумывая спрыгивает с платформы - до экспресса, хоть и замедляющего ход - остаются считаные метры, а он хватает Рейчел за мантию, за шиворот, в общем за все то, что первым под руку подвернулось и оттаскивает под платформу. Там темно и грязно, но ведь Паркер не привыкать, в отличии от Крауча.

- Я всегда знал, что ты дура! - Грохот и визг колес экспресса перекрывают его слова и он видит искры, которые образовываются от трения железной махины о рельсы. Азраэль почему-то до сих пор сжимал пальцы на ее мантии и лицо его было перекошено от ярости. Он хватал ртом воздух в поиске такого слова, от которого эта гриффиндорка бы моментально испепелилась от страха и ужаса. - Ты.. ты, ненормальная! Какого лешего ты прыгаешь под поезд? Решила, что всесильна или умеешь левитировать?

Поезд останавливается, а Крауч все еще прижимает Паркер к земле, лежа практически на ней и пытаясь ее задушить от гнева. Нет, он никогда не признается ей, что совершил глупость, очередной бездумный поступок и прыгнул туда, в паре метров от экспресса, и в то же время испытывал дикий страх - "Салазар, я не хочу быть расплющен об этот дурацкий поезд!!" - и сейчас его всего трясло не от гнева, а от страха. А Паркер, действительно, дура, раз улыбается тут лежит.

- Чего ты ухмыляешься, коза?! - Он, наконец отпустил ее и попытался отползти куда-нибудь в сторону, но устройство платформы, под которой они валялись, не позволяло переместиться в сторону. Поэтому Азраэлю, брезгливо поджимающему губы, предстоял выбор: до тех пор, пока не отгонят поезд назад, ему придется либо лежать на Паркер, как колбасе на бутерброде, либо стоять над ней Тауэрским мостом, что тоже не вызывало положительных эмоций. -

Это было так странно - Рейчел даже не поняла, что произошло. Она уже покорно закрыла глаза и приготовилась быть располосованной на три части поездом, как вдруг знакомый голос чуть ли не матом закричал на нее сверху, с платформы.
"Крауч, вот тебя еще тут не хватало", - мысленно простонала девочка и отмахнулась от его воплей как от назойливого пищания комара ночью. Над ней сверкало своей лучистой рожицей солнышко, а небо было такое синее, что даже было обидно, что она умрет в такой хороший день.
Пар замедляющего ход поезда обдал ее руку горячей дымкой, и вдруг что-то схватило ее за шиворот и поволокло с путей.
Как ни странно, страшно Паркер уже не было - смирение со смертью пришло настолько быстро, что она даже удивилась, открыв глаза и увидев буквально в десятке сантиметров от себя разъяренные глаза Крауча.
Тот что-то орал ей, открывая и закрывая рот, но свисток поезда и визг тормозящих колес заглушали его вопли, и до Рейчел, хотя она и лежала на колком гравии под ним, доносились только обрывки фраз. Мол, какая она дура и что она сама виновата, что прыгнула под поезд.

- Крауч, заткнись, а? - наконец когда успокоился поезд, прошептала Рейчел, желая заткнуть мальчишку, который изрыгал проклятия в ее сторону уже кажется, по инерции.
Ей вдруг стало так легко, что она все еще жива, и что вот этот мальчишка, который довел ее до слез не так давно ночью около хижины Хагрида, и кричал, что не подаст ей руки, теперь вот лежит на ней, придавливая ее к земле, и ругается на чем свет стоит, но все же ругается на ее живую и спасенную им.

Паркер помолчала, улыбаясь, дожидаясь когда у Азраэля кончится дыхание и запас слов для сравнения ее со всем самым идиотским на белом свете, и когда он буркнул в ее сторону про козу, только благодарно выспростала руки из-под него и обняла парня, хотя еще пару часов назад вряд ли даже под "Империо" заставила бы себя это сделать.
- Спасибо, - в простое благодарное слово Паркер постаралась вложить как можно больше чувства, которое она сейчас испытывала к своему спасителю. Он ведь не такой засранец, каким был все это время для нее, хотя Паркер была больше чем уверена, что и после этого случая он будет ее задирать и обзывать, просто потому что она гриффиндорка и девочка, а он слизеринец и мальчик. Так и должно быть, но конкретно сейчас они были лучше любых лучших друзей.
- Я перед тобой в долгу? - шепнула Джейн парню на ухо и рассмеялась, непонятно почему. Наверное, потому что ее мама и папа встретят ее на вокзале Кингс-кросс живую и невредимую. Ну подумаешь, кусок мантии отрезало, это же не страшно?

- Фу, Паркер, фу! - Крауч елозил на гриффиндорке, пытаясь хоть сколько-нибудь минимизировать с ней контакт, поскольку сейчас Азраэля она бесила еще больше: ее дыхание, ее руки, которыми она обнимала его в порыве благодарности, ее волосы, забивавшиеся Краучу в нос, и вообще вся эта обстановка полной безысходности. - Иди ты к троллевой бабушке со своей благодарностью, лучше бы тебя пополам разрезало, честное слово! И сама заткнись, пока я тебе пыли не затолкал в рот!

Он попытался отодрать от себя руки гриффиндорки и случайно заехал Рейчел в глаз локтем, сам того не замечая. Да и возмущенных воплей он не услышал, а посему посчитал, что и так все в порядке, да и Паркер не привыкать. Его колени упирались то в бетонную стену платформы, то куда-то между ног Рейчел, то в грязную землю, покрытую еще большим слоем пыли, паутины и каких-то фантиков от конфет; вдалеке Эзра даже разглядел карточку от шоколадной лягушки, которую кто-то выбросил из окна Хогвартс-Экспресса, может быть и лет десять назад, кто знает.

- Салазар, Паркер, ты такая жирная, что я уже жалею о своем поступке. Может, если б тебя задел поезд, из тебя лишний жир вытек. - Очередное ругательство Крауча заглушил поезд, который сейчас пытались отогнать назад, а так же голос кого-то из профессоров, выкрикивающий их имена, он даже слышал попискивания Эмбер, которая, наконец, оторвалась от своих подружек и решила выяснить где ее брат. В общем, на платорме царила суматоха, вынуждающая Азраэля хрипло ответить что они под платформой и что вроде живы. Но всем, естественно, стоит поторопиться, потому что жирная Паркер поглощает весь кислород и очень скоро бедный слизеринский юноша здесь погибнет.

- В следующий раз, Паркер, если захочешь покончить жизнь самоубийством, бросайся в клетку к акромантулу. Там тебя ни один волшебник не спасет. - Раздраженно пропыхтел Крауч и заметил как Экспресс, наконец-то отъехал назад и пространство под платформой озарил яркий дневной свет. Затем Крауч узрел чьи-то ноги и суровое лицо - он даже не определил кому оно принадлежало. - Быстрее, - он протянул руку их спасителю и вцепился в него мертвой хваткой, подтягиваясь таким образом наружу, - уберите ее от меня, умоляю!

Это было так по-Краучевски - спасти, а потом залить словесным навозом. Но Рейчел даже не обиделась. Почти не обиделась. И как можно обижаться на человека, благодаря которому ты жива и еще существуешь на этом свете.

- А из тебя бы лишнее сквернословие и брезгливость, и вовсе я не жирная, - девочка показала Азраэлю язык и благополучно наконец спихнула мальчишку с себя, - Ну ты и тяжелый, фух. Кому из нас не мешает скинуть пару кило.
Бубня себе под нос, девочка пыталась одновременно отряхнуть безнадежно грязную мантию. Получалось плохо то ли из-за недостатка места, то ли от того, что сюда никто никогда не залезал и даже не собирался - зачем?

Повсюду валялся мусор и покрытые пылью и грязью камешки гравия и щебня. То тут, то там попадались оброненные учениками, входящими в поезд и выходящими из него всякий мусор вроде фантиков от Берти Боттс, шоколадных лягушек, карамельных леденцов и ирисок, и все это шуршало и прилипало к мантии с бордовой подкладкой.

- Да хватит уже, заткнись сам, Крауч, - вызверилась Паркер не на шутку, когда Крауч начал снова что-то нудеть про ее мнимое самоубийство, и девочка как только отъехал поезд, чтобы дать им возможность вылезти, даже подопнула его чтобы быстрее вылезал. Кто-то подал мальчику руку, и вскоре он уже исчез из поля ее зрения, а значит пришла ее очередь вылезать.
Рейчел уцепилась за протянутую ей ладонь и оперлась на камень подпорки платформы, и уже через пару мгновений стояла на платформе - грязная, всклокоченная, но такая счастливая. Чемодан и переноска все еще стояли там, где девочка их оставила, и Колесик жалобно мяукал, желая поскорее обнюхать живую и невредимую хозяйку.

- Нет, Паркер, жирнее тебя только волосы Хагрида на Святочном балу! - Крауч знал, о чем говорил. Эту колдографию, где весь преподавательский состав какого-то лохматого года еще при Поттере , сидел на лавочке в Большом зале, он увидел в одном из выпусков школьного ежегодника, пылящегося на полках Библиотеки. И именно на этой колдографии, волосы гиганта были намазаны супер-жирной субстанцией, призванной усмирить шевелюру тогдашнего профессора ИМС. Было смешно и мерзко. - И да будет тебе известно, - Азраэль, наконец, очутился на платформе: грязная мантия хлестала по ногам, волосы торчали в разные стороны, а на нем висела зареваная Эмбер, - я не говорю пустые слова. Если они направлены одному адресату, то будь уверена - он услышит привычную ему речь. Другими словами, что заслужила, Паааркер, то и получай!

Вокруг слизеринца организовалась толпа сочувствующих: кто-то интересовался не сломал ли Крауч что -нибудь, нигде ли у него не болит и прочую чепуху, от которой мальчик отмахивался, как от осенней мухи. Хогвартс-Экспресс снова подали к перрону, машинист ругался на кого -то об опоздании, вещал о каком -то графике, нарушениях и кричал прочую галиматью, проверял подвижной состав и вскоре протяжный гудок оповестил всех, что уже сейчас состоится отправление в Лондон. Крауч нахохлился и схватив сестру за руку, двинул в самое последнее купе, лишь бы не находиться с Паркер в одном вагоне и первым делом умылся в туалете, переоделся, скомкав пыльные вещи в единый клубок. Подумать только, он ее спас а эта гриффиндорка еще и огрызаться смеет. Нет, этого он просто так не забудет, не оставит, не простит.

- Эмбер, у нас еще найдется лишнее приглашение на вечеринку? - Азраэль ухмыльнулся в ответ на недоуменный взгляд младшей сестры. - У нас будет еще одииин гость..

the end

Пасха – единственный религиозный праздник, который Кроуфорд всегда ждал с особым трепетом. В его семье все были католиками – не такими, что ходят каждое воскресенье в церковь, но такими, чтобы собираться на главные католические празднества всем вместе. Однако именно Пасха заставляла собираться всю большую и не всегда дружную семью – в Корк съезжались родственники со всего графства. Почему многочисленная семейка выбрала эту дату для паломничества в дом Кроуфордов, Алекс не подозревал, но куча народа и обилие шоколадных пасхальных яиц – это всегда весело. А как дед и дедов брат рассказывают истории про войну за независимость – заслушаешься! В общем, этот праздник всегда был радостным событием.
Однако в этом году Алекс не смог приехать к родным (хорошо, что мобильные телефоны не работают в Хогвартсе, иначе его мобильник трезвонил бы все каникулы), у него были важные дела, но парень пообещал матери, что сходит в церковь в ближайшее время. Традиции – это святое.

Сегодня ирландец спал до обеда, а после завтрака решил, что нужно-таки сходить на пробежку. Бегать вокруг замка – идея не самая удачная, там вечно будут мельтешить студенты, решившие остаться на каникулы в Хогвартсе, поэтому Алекс посчитал, что пробежаться до Хогсмида, зайти на почту, а затем в «Сладкое Королевство» за шоколадными яйцами и зайчиками – это то, что нужно. Заодно прочистит мозги. На всякий случай волшебник прихватил с собой побольше денег – мало ли, в его сумасбродную голову взбредёт уехать в Лондон, чтоб поздравить Эспирансо. «Пира, привет, Tá Críost éirithe! Кстати говоря, ты мне нравишься. Да, замечательно», – сочинял на бегу Кроуфорд. Как обычно, он оделся не по погоде, поэтому пытался быстрее добежать до какого-либо здания, чтоб согреться. Но пробежал он только половину пути – от замка до железнодорожной станции. «Не надо было есть пудинг, соплохвост меня сожри! Ухххх», – Алекс тяжко выдохнул. Чтобы понравиться Гарсиа, надо сперва привести себя в форму: сбросить пару кг, а то сидячая работа и обилие вкуснейшей пищи оказывают благотворное влияние на образование жирка. Ещё можно побриться. Так что нет, сегодня явно не стоит ехать с признаниями к подруге. И, наверное, в «СК» за шоколадом забегать тоже не стоит, это верное решение.

Отдышавшись, Кроуфорд ловко перескочил через заборчик, очерчивающий по периметру всю платформу. Он же спортсмен, не пристало ему ходить по лесенке, как каким-нибудь некрутым парням! Ещё каких-нибудь два широченных шага – и он окажется на тропинке, ведущей в деревню. Однако по инерции он, остановившись в очередной раз, обернулся, когда услышал хлопок где-то сзади: интересно, зачем аппарировать, если можно с комфортом доехать на экспрессе?

Аппарация прошла вполне успешно. Эспирансо материализовалась посреди железнодорожной платформы станции Хогсмида, целая и пышущая яростью. Она совершенно не заметила, что путешествие вместе с ней совершил ещё один человек, как и не заметила, когда её отпустили. Честно говоря, волшебница рассчитывала оказаться не на станции, а значительно ближе к Хогвартсу, чтобы добежать до замка как можно скорее. Однако злиться ещё и на промах у неё попросту не хватило бы сил. Поэтому все свои чувства, все эмоции девушка сосредоточила на том, что действительно волновало её в данный момент.

Появившись на платформе, Гарсиа потратила буквально пару секунд на то, чтобы прийти в себя. Она отдышалась и стала оглядываться. Неожиданно в поле зрения попал какой-то мужчина. Пира подумала, что, возможно, это один из волшебников, дожидающихся поезда. Хотя какие поезда ходят в каникулы? Или же ходят? Некогда не интересовавшаяся этим вопросом Эспирансо отмела раздумья об этом в сторону. Она уже было собиралась совершить ещё один прыжок в пространстве, чтобы побыстрее достичь цели, как вдруг мужчина обернулся, вероятно, привлечённый хлопком аппарации.

Увидев, кем оказался в действительности этот человек, Гарсиа замерла. Она окоченела, будто бы обратившись в статую. Лицо её побелело ещё сильнее, чем прежне, губы сжались в тонкую линию. Необходимость аппарировать во второй раз и мчаться в Хогвартс резко отпала. Потому что цель находилась прямо по курсу. Та самая красная тряпка, которую девушка воображала, находясь ещё в больнице святого Мунго, теперь действительно багровела перед её глазами. Экс-гриффиндорец находился прямо по курсу. Перепутать его с кем-либо было попросту невозможно.

- КРОООООУУУУУУФОООООООРД! – взревела как раненный гиппопотам Эспирансо и бросилась прямо к нему. Она была достаточно близко, бежала быстрее, чем когда-либо в своей жизни, поэтому буквально за пару мгновений волшебница преодолела разделявшее их расстояние. И вот, он оказался перед ней. Времени на раздумья не было. Да и думать сейчас Гарсиа была попросту не в состоянии. Она не могла в этот момент проявить милосердие, быть гуманной или что-то в этом роде. Такое происходит, когда поезд слетает с рельс, когда у транспорта отказывают тормоза. То же самое сейчас происходило и с Пирой. Она, ни мгновение не колеблясь, сложила пальцы правой руки в кулак и со всей силы, что была в неё теле, воспользовавшись ускорением, которое ещё бурлило в её крови, впечатала этот кулак в скулу молодого человека.

- АЛСАНДЕР ПАТРИК КРОУФОРД! – проорала она после того, как удар был совершён. Полное имя парень рассказал ей не так уж давно, так что это была первая ситуация, когда Эспирансо называла его так. – КАК ТЫ МОГ! ПОДЛЕЦ! – новый удар, на этот раз в живот, тоже с кулака. – КАК ТЫ ВООБЩЕ ДО ТАКОГО ДОКАТИЛСЯ! – ещё удар, теперь уже в грудь. – ГРЁБАНЫЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ! – снова удар, на этот раз куда-то в плечо. – К СТУДЕНТКАМ, ЗНАЧИТ, ПРИСТАЁШЬ! НЕГОДЯЙ! – Пира была на пределе, она дрожала, и голос, хоть и был внушающее ужасен, тоже дрожал. – Я ЗНАЮ ВСЁ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ! – рука, которой она била или пыталась бить парня, жутко болела. Не зная, удалось или не удалось ли ей причинить хоть какую-то боль этому предателю, Эспирансо отошла от него на несколько шагов, на то расстояние, которое необходимо было для атаки заклинанием.

- ДА ЧТОБ ТЫ НА МЕСТЕ ПРОВАЛИЛСЯ! – продолжала надрываться Гарсиа, выхватывая волшебную палочку. Целясь в парня, Пира стала выкрикивать подряд все заклинания, что приходили ей в голову. – ступефАй! инкАрцеро! петрИфикус тотАлус! – кричала девушка. – инсЕндио! локомотОр мОртис! ОЛУХ! ОСТАЛОП! БОЛВАН!

Некоторые заклинания сработали, но ушли в сторону, пролетев мимо цели волшебницы. Остальные же попросту не сработали. Но Гарсиа сейчас было плевать на это. Она совершенно не замечала, что по щекам у неё текли горячие, обжигающие щёки слёзы. Ей казалось, что она НЕНАВИДИТ этого человека. Но в действительности всё было наоборот. Пира настолько сильно его любила, что рассказы о его похождениях больно резанули по сердцу, которое только-только начало приходить в себя, только-только признало борьбу за этого человека бессмысленной. И вдруг – такое! Когда запал погас, девушка опустила дрожащую руку с волшебной палочкой. Гарсиа с трудом держалась на ногах, поэтому она опустилась на землю.

- Как ты мог… - едва слышно прошептала она и, всхлипывая, согнулась пополам, обхватив себя руками. Палочка выпала из ладони и лежала рядом с хозяйкой. От гнева не осталось и следа, осталась лишь всепоглощающая боль.

Таким образом Зоуи еще никогда не совершала трансгрессию. К тому же сейчас она попросту была к ней абсолютно не готова. Может, Пира тогда достала палочку, чтоб заколдовать кого-то или же саму Зо, и хаффлпаффка потянулась к ней с намерением предотвратить потенциальное заклинание. На деле вышло все иначе.

Грейстоун все коробило изнутри. Было так плохо, словно она в одно лицо выпила несколько бутылок огневиски и собиралась подарить какую-то часть напитка и себя сырой земле. Девушка несколько раз вздохнула, приводя себя в чувство, и наконец подняла голову. Где это они? Место, куда аппарировали девушки, было смутно знакомым, но разум отказывался что-то воспринимать по полной программе – необходимо было прийти в себя. И все же понимание пришло быстро – они на железнодорожной станции в Хогсмиде. Зачем они здесь? Почему Эспирансо решила трансгрессировать именно сюда?

Зоуи повернула голову и увидела Пиру. Девушка стояла на месте, вглядываясь в человека, стоящего на платформе. Зо не могла разглядеть этого мужчину и даже не знала, почему подруга чуть ли не поедает его глазами. Хаффлпаффка хотела задать множество вопросов неожиданно переменившейся в настроении Гарсиа и уже открыла рот, как внезапно раздался крик. Нет, это не был голос Зоуи. Кричала Пира.

-Кроуфорд? – Недоуменно повторила Грейстоун, ошарашенно воззрившись на стоящего поодаль мужчину. И правда, этим загадочным незнакомцем оказался преподаватель, о котором еще минуту назад рассказывала студентка. Он-то какого лешего здесь забыл? Зоуи не успела толком оценить ситуацию, как буквально за какую-то долю секунды Эспирансо оказалась возле профессора и изо всех сил начала мутузить его кулаками, выкрикивая грязные и неподобающие для девушки выражения.

-Да какого хрена? – Зоуи уже совсем ничего не понимала. Никакие ее домыслы не складывались в единую логическую цепочку, что еще больше путало осознание происходящего. Единственным на данный момент верным решением было оттащить рыжеволосую разъяренную волшебницу подальше от несчастного Алекса. Ни минуты не медля, Зо кинулась к ним. Это все конечно было благородно, но едва Пира выставила вперед руку с зажатой в ней волшебной палочкой, Грейстоун немного затормозила. Попасть под шквал заклинаний ей точно не хотелось; сам же Кроуфорд, слава Мерлину, обошелся без травм. Палочка девушки начала опускаться, и тут Зоуи клином вбилась между этими двумя. Если Пира решит еще раз наслать на Алекса порцию заклятий, то только через труп Зоуи.

-Эй, эй! Успокойся, Пира! – Грейстоун выставила руки вперед, словно держала перед собой щит, способный защитить от безумной волшебницы. –Что происходит? Расскажи, в чем дело? Ты так резко сорвалась, я не знаю что и думать! - Она аккуратно присела рядом с рыдающей подругой и погладила ее по плечу, одновременно косясь в сторону побитого Кроуфорда. Может, он чем ранее провинился, а своим рассказом Зо только разворошила старые угли ненависти? А может еще что?

Такой исход событий он видел только в кино. Утром Кроуфорд хотел уехать к Пире, а сейчас вселенная сделала так, чтобы подруга и, как рассчитывал сам волшебник, в скором времени его девушка сама очутилась рядом с ним. Какая же удача! Алекс просиял, хорошо, что он примерно знал, что и как говорить, буквально пять минут назад репетировал. Сам же ирландец мог оттягивать этот момент вплоть до летних каникул, но рассудил здраво: раз судьба даёт такой шанс, то нужно непременно им воспользоваться. Чёрт возьми, рождественское чудо – это фигня, сейчас будет твориться пасхальное чудо!

Гарсиа его увидела так же быстро, как он её. И так громогласно произнесла его имя, что Алекс ни на секунду не сомневался – подруга явно скучала и жаждала встречи с ним. Улыбка стала ещё шире, когда волшебница ринулась к нему, наверняка сейчас прыгнет к нему в объятия, тут и думать нечего. Краем глаза ирландец заметил Грейстоун, которая по видимости аппарировала вместе с Пирой. Что ж, значит староста Хаффлпаффа – подруга его возлюбленной. Переведя взгляд на свою будущую девушку, ирландец немного опешил. Она вот сейчас ни на йоту не была похожа на влюблённую девушку, скорее даже наоборот. «Ээээ. Лады, сейчас разберёмся, что к чему», – Алекс рассуждал только в позитивном ключе. Никакой другой финал, кроме того, где они целуются, стоя на платформе, он не представлял. Парень расставил руки, чтобы Гарсиа прыгнула ему на шею, и они закружились в танце объятий.

БАМ! Удар по челюсти, коронный. Счастливая улыбка ещё не успела сползти с его морды лица.
БУХ! Второй раз Гарсиа ударила прямо по животу, и только в этот момент он осознал, что то был взор ярости, и бежала она к нему, чтобы нанести увечья. Кроуфорд испугался, что же произошло, чтобы вызвать такой гнев, но…
БДЫЩ! Очередной удар. В плечо. Нет, не больно, но до обиды непонятно. Что она кричит? Извращенец? Да почему? Что, что не так-то? Что он натворил? Годрик, помоги понять, что здесь происходит.
Затем последовал залп заклинаний, неудачных, но некоторые взрывались с шумом, и Алекс не на шутку обеспокоился состоянием подруги. Всё с ней в порядке? Может, заработалась? Ирландец стоял в ступоре, поглаживая рукой челюсть (первый удар был самым больным), и вспоминал, чем он мог провиниться. Письма писал, на тренировках с Ларссон пытался вести себя, как джентльмен, да и вообще, знала бы, сколько у него бессонных ночей из-за неё было! Три! Никогда он так не волновался о чувствах к девушке, ни к одной он не испытывал того, что переживает сейчас по отношению к Гарсиа, а она этого не поняла и избила?! Кажется, любовь – это не его. Совсем.

– Пира… – Кроуфорд не решился подойти к обессиленной подруге. Да и Грейстоун (тоже немало ошарашенная, как и он) поможет ей лучше, чем ирландец, девушки всегда могут подобрать слова, чтоб успокоить друг друга. Ему было так стыдно, так противно, так обидно, в конце концов. И всё почему?

Сидя на земле, девушка не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Она погрузилась глубоко в свои мысли. На самом деле, на неё обрушилась в этот момент не только боль от осознания того, что натворил Кроуфорд. На неё навалились все те чувства, что Пира испытывала уже много лет, с тех самых пор, как осознала, ещё будучи младшекурсницей, что влюбилась в этого парня. Сложные, но такие притягательные дружеские отношения были для Гарсиа настолько дороги, что она закрывала глаза на непонимание со стороны теперь уже экс-гриффиндорца. Эспирансо терпела всё, запечатывая чувство в глубине своего сердца. А потом случились долгие два года разлуки, причём расстались они при весьма странных обстоятельствах. Всё это неслабо сказалось на волшебнице, которая и так терзала собственную душу.

А потом он внезапно вернулся, ответив на письмо, которое Пира написала от отчаяния, поскольку настолько истосковалась, что хотела зацепиться хоть за какую-нибудь соломинку. И тогда Кроуфорд вернулся. Радости волшебницы не было предела! Вот только вместе с радостью вновь вернулась ноющая боль в груди, осознание, что что-то идёт совсем не так. Появившийся парень выглядел как взрослый мужчина и вёл себя по отношению к ней так, будто она – его младшая сестрёнка, которую нужно баловать и поощрять. Даже додумался упомянуть о своих любовных похождениях! От этого Эспирансо становилось всё тяжелее и тяжелее. И тогда она подошла к той самой черте. Так уж вышло, что многие годы общения подвели волшебницу к выводу, что никакой любви у них не получится, поскольку Алекс не воспринимает её как равную себе, как человека, с которым можно было бы построить такие отношения. То ли он воспринимал Пиру как друга, то ли как младшую сестрёнку, девушка понять не могла. И Гарсиа решила, что дружба – лучшее, что может ждать их в будущем.

Но она ошиблась. На самом деле её сжигала злоба и лютая ненависть. К Кроуфорду ли? Из-за того ли, что он не воспринимал её слова всерьёз, когда она пыталась сказать, что любит его, но не могла сделать этого напрямую, используя намёки, которых парень не понимал? Или к себе самой за то, что не могла нормально донести эту простую истину до смахивающего на тугодума пока ещё лучшего друга? Или за то, что у неё не хватило не слов, а смелости во всём признаться, пока было не поздно? И вообще, какое право она имела бить его сейчас, даже если он приставал к кому-то? Оправдание, что Кроуфорд делал это в нетрезвом состоянии, было незначительным. Она могла бы прийти и промыть ему мозги, мол, нельзя так поступать. Но закатила истерику. Почему? Потому что все чувства, что Пира так старательно запирала на замок долгие годы, прорвали плотину и нахлынули крушащей все барьеры волной.

Обессиленная, опустошённая, не пытающаяся совладать со своими чувствами, Эспирансо сидела на земле, и щёки её блестели от слёз. Мысли девушки путались. Растрепавшиеся длинные рыжие локоны закрывали лицо вместе с ладонями. Ей безумно хотелось раствориться прямо там, на холодной земле железнодорожной станции Хогсмида, и забыть о том, что она сейчас испытывала. Сейчас она с лёгкостью бы согласилась выпить любое зелье, позволяющее унять боль – отнимающее память, делающее бесчувственным или заставляющее влюбиться в другого человека. Да, пожалуй, было бы куда проще, если бы Пира смогла полюбить кого-то другого сама. Но в данный момент девушка спокойно приняла бы зелье, дурманящее разум. О смерти или чём-то подобном она не думала – слишком доброй была, не хотела причинять боль тем, кто действительно любит её.

Кроуфорд! Ты тупица! Бесчувственная сволочь! Чтоб ты провалился! Хотя нет, проваливаться никуда не нужно, это мне лучше исчезнуть… Я так хочу, чтобы ты ощутил всё то, что чувствую я! Но из тебя такой же эмпат, как из меня – пожиратель смерти! А что, если бы я попала в тебя и убила… Нет, глупости, ты же не зря стажёром Аврората был! Но сейчас стоял, раскинув в сторону руки, и тупо лыбился, даже когда я ударила тебя! Идиот! Кретин! Тупица! Почему?! Почему всё так сложилось?! Не хочу ничего чувствовать, не хочу ощущать это! Ты… я ненавижу тебя! Но люблю! Своими руками бы придушила! А потом бы сделала искусственное дыхание, убедилась бы, что ты жив, и аппарировала бы с тобой в безлюдное место, куда-нибудь в Австралию, где бросила бы тебя одного, чтобы скитался по равнинам! Почему, почему именно ты?! Почему я люблю именно тебя?! Полюбила бы другого! Того, кто не заставил бы меня сходить с ума и превращаться в истеричное чудовище!

Она сидела и не поднимала головы, согнувшись пополам. Кто-то касался её, кто-то что-то шептал. Но сейчас ей не было до этого дела. Какая теперь разница? Пира красноречиво дала понять, что ненавидит этого человека. Что хочет причинить ему самую сильную боль! Пусть убирается! Приставания к студентке – просто повод, который позволил ей выплеснуть все накопившиеся чувства. Девушка не хотела сейчас ни с кем говорить, ничего не хотела! Но ей и одной оставаться не хотелось, потому что краешком сознания она всё-таки осознавала, что в таком случае что-нибудь очень нехорошее может случиться. А этого допускать было нельзя. Гарсиа вспомнила, что, кажется, Зоуи переместилась вместе с ней. Отлично, значит, это хаффлпаффка сейчас находится рядом. Тогда можно забыть о последствиях и просто отдаться отчаянию… Главное – ни в коем случае не поднимать головы, ни в коем случае на него не смотреть… И никого не слушать. Плевать, что подумают окружающие. Плевать, что она может простудиться, сидя на холодной земле в лёгком больничном халате. Просто плевать – на всё и всех. Не до того сейчас…

Пира все рыдала и рыдала, даже не думала останавливаться. Зо не знала, чем помочь подруге, раз не знает причины ее такого безумного состояния. Экс-хаффлпаффка же не намеревалась отвечать ни на один заданный ей вопрос, оставляя двух остальных волшебников на платформе находиться в недоумении. Грейстоун поглядела на Алекса, потом снова на Пиру, и громко вздохнула, понимая, что утешать рыжеволосую волшебницу придется ей. Девушка не была мастером утешений – в ее окружении были практически только парни, а их утешать как-то за почти восемнадцать лет не приходилось.

-Перестань плакать, дорогая…- Нежно проговорила она, пытаясь приобнять свернувшуюся калачиком Эспирансо. –Не молчи, пожалуйста…. – Да в чем дело-то? Все ведь было нормально. Они сидели, разговаривали, Зоуи рассказала ей недавний прикол… Стоп. Она. Говорила. Про. Кроуфорда. Сполохвосты тебя подери, вот оно оказывается что! Но, погодите-ка… Это ведь была всего лишь невинная шутка! Пира сама сидела и смеялась над этим. –Я не понимаю… - Зоуи немного нахмурила брови, заглядывая сквозь руки в заплаканное лицо подруги. -Ты так разбесилась из-за зелья, что ли?

Но тут страшная догадка поразила хаффлпаффку изнутри. Она ведь ничего не упоминала про амортенцию. Абсолютно ничего. Просто сказала, что напоила преподавателя. А про зелье ни слова.

-Черт.

Теперь все кусочки этой странной головоломки начали складываться воедино. Зоуи начала догадываться, о каком именно гриффиндорце рассказывала Пира некоторое время назад, и причем тут вообще Кроуфорд. Поэтому девушка так отреагировала на не совсем подробный рассказ о «любовном эксперименте». Мерлиновы панталоны, теперь выходит Грейстоун виновата в этих горьких слезах! Из-за нее Пира теперь думает, что Алекс по собственному желанию ходит по Хогвартсу и пристает к старшекурсницам.
Хотелось провалиться сквозь землю.

-Успокооойся, он ни к кому не приставал! Это я напоила его амортенцией! – Если на нее сейчас обрушится гнев разбитого хаффлпаффского сердца, то Зо примет это наказание с распростертыми объятиями. Ибо заслужила. –Верно же? – Староста зыркнула в сторону Алекса, чтобы тот подтвердил ее слова. Это было в его же интересах, иначе до конца дней ему оставаться местным хогвартским извращенцем. –Ничего такого не было, уверяю тебя! – Девушка вновь попыталась заглянуть в лицо подруги, в надежде увидеть там уже более счастливое лицо.

Стоять и смотреть, как плачет Гарсиа, было невыносимо. Каждая слезинка, пророненная подругой, причиняла боль ирландцу, разрывала его душу на мелкие кусочки. Он привык видеть перед собой сильную, улыбающуюся девушку, которая всегда рада этому увальню, всегда поможет; но сейчас сама Эспирансо нуждалась в помощи как никогда раньше, а Алекс… а Алекс тупо не знал, что делать – и надо ли что-то делать? Ведь что-то же в нём разозлило подругу не на шутку, поэтому он боялся шелохнуться, лишь бы не сделать Пире больнее.

Его пронизывал страх потерять подругу. Кроуфорд представил, что не будет больше не прогулок по парку, ни писем каждый праздник, ни нравоучений… ни той жуткой ревности, которую он испытал в зоопарке, когда Гарсиа сказала про каких-то тупых ухажёров. Вдруг ничего этого парень больше не почувствует? Не услышит звонкий смех подруги, не взглянет в эти яркие глаза, как летняя листва, не отвезёт её в Ирландию, как обещал. Ужас заставлял сжиматься грудную клетку, как тиски. Чёрт, почему он такой дурак? Надо было раньше всё ей сказать, до того, как наступил этот гнусный день, пропади он пропадом!
Но хуже всего то, что Алекс до сих пор не понимал, почему Пира в такой глубокой истерике. Он всегда был слепцом, все попытки друзей намекнуть ему на то, что очевидно для всех, увенчались глобальным провалом. Думай, Кроуфорд, думай. Неспроста подруга написала тебе после столь долгого отсутствия. Неспроста заговорила про парней – она хотела задеть тебя. Вся ваша дружба, болван, неспроста!

«Неужели…»

Ирландец не слышал, что шептала Грейстоун Пире, пока успокоить, но её нахмуренные брови заставили волшебника судорожно закивать, соглашаясь со всеми неуслышанными словами. Он хлопал глазами, его руки вспотели, сердце билось очень сильно, и тому причиной была явно не пробежка. Алекс паниковал. Чуть ли не первый раз в жизни он понимал, что сейчас абсолютно ничего от него не зависит. Его самонадеянность и удачливость в этот раз не спасут его задницу.
Надо было действовать. Кроуфорд осторожно приблизился к двум девушкам. Эспирансо, по-видимому, была в каком-то трансе. Он снял с себя толстовку и заметно дрожащими руками протянул Зоуи.

– Она же замёрзнет…

Хотелось не просто отдать свою толстовку, но подойти ближе, обнять, поцеловать, чтобы глупышка Пира перестала плакать и травить ему душу. Но слишком хрупким было равновесие между этим тихим горьким плачем и новой волной истерики, в которой она может натворить что угодно, причинить себе вред (за себя Алекс вообще не беспокоился, ты же помнишь, Пира, он пуленепробиваемый). Поэтому снова: ненавидя себя, стоять и смотреть.

Потихоньку Пире становилось легче. Медленно, слишком медленно, но она постепенно отходила, выкарабкивалась из бездны, в которую сама себя швырнула. Неужели он стоил того, чтобы травить себе душу, чтобы так мучиться? Зачем это всё? Постепенно холодное осознание пробивалось сквозь толщи боли и отчаяния. Друзья, всего лишь друзья, лучшие друзья – вот те отношения, которые им подходят больше всего. Алекс никогда её не любил, не полюбит и теперь. Точнее, не так. Он никогда не видел в ней девушку, которую способен был полюбить. Для него Пира всегда была другом, с самого детства. И рассчитывать на взаимность в этом вопросе было совершенно бессмысленно. Но наивная Эспирансо так рвалась к этой ответной любви, что едва не потеряла всё.

Она успокоилась: слёзы перестали катиться из глаз, дыхание постепенно выровнялось. Девушка отняла руки от лица и чуть выпрямилась, уже не сгибаясь вдвое, но пока ещё не вставая с земли. Она попыталась вытереть лицо рукавами халата, но у неё плохо это получилось. Выглядела сейчас волшебница отвратительно, хотя ей было на это, откровенно говоря, плевать. Гарсиа не поднимала глаз, глядя в пустоту. Глупо было устраивать истерику. Можно было просто продолжить делать вид, что ей всё равно, что её совершенно не интересует эта сторона личной жизни Кроуфорда. Но от этого становилось только больнее. Хотя вот сейчас, после буйства и истерики, Пира хоть и чувствовала себя разбитой, но ощущала некоторую лёгкость. Ей всё-таки полегчало, как бы она ни отрицала этот факт.

Наконец-то целительница стала реагировать на происходящее вокруг, хоть и более заторможено, чем следовало. Она ощутила, что дрожит, но не только от избытка чувств. Было жутко, просто невыносимо холодно. Лёгкий рабочий халат целителя совсем не согревал, а другой верхней одежды на ней не было. Сколько же времени прошло с момента аппарации? Десять минут? Полчаса? Час? И всё это время она не замечала холода, потому что была занята своими душевными травмами. И теперь, вполне возможно, простудится. Нос уже хлюпает, хотя, вероятнее всего, не из-за этого.

Дура что ли? Вот сейчас простынешь и сама будешь виновата… – подумала было Эспирансо, но не успела она завершить мысль, как Кроуфорд опередил её, протянув толстовку. – Дурак… - мелькнуло в голове у девушки. Зоуи передала ей тёплую одежду, и целительница, не став отказываться, как могла закуталась в одолженную вещь. Пира глубоко вдохнула и выдохнула, не замечая поначалу, что вместе с воздухом ноздри наполняются каким-то знакомым, стойким ароматом. – Толстовка пахнет им… – мысленно ахнула Гарсиа. А удивлялась она так потому, что сердце предательски дрогнуло. Всё-таки ей не дано отказаться от чувств, которые являются большей частью её существа. Она не могла сказать спасибо, ей просто не хватало сил.

Зоуи говорила о каком-то зелье. О каком? Амортенция? Пира чересчур спокойно кивала головой, словно болванчик. Оказывается, Кроуфорд не напился вдрызг, а был опьянён любовным зельем. Поэтому-то и приставал к студентке, чей волос, судя по всему, попал в данное снадобье. Гарсиа как-то слишком уж спокойно отнеслась к этой новости. Просто информация слишком медленно доходила до её расшатанного сознания. Но вдруг её осенило. Скандал, который устроила девушка, по сути был беспочвенным. Потому что парень ни в чём не виноват. Так что Эспирансо попросту сделала нервы себе и ещё двум дорогим ей людям. По мере того, как Гарсиа осознавала, что натворила, она заливалась румянцем. После излишней бледности, после того, как цвет её лица можно было сравнить с белой простынёй или лицом призрака, смена цвета смотрелась со стороны даже как-то жутковато. Будто Пиру головой окунули в краску. Наверняка если смотреть издалека на сидящую на земле волшебницу, сложно будет понять, где затылок, а где – лицо.

Чувствуя, как стыд полностью овладевает ею, Эспирансо вновь опустила голову так, что волосы закрыли лицо. Она дрожала от холода и одновременно от переполняющего её чувства. Наверное, ей так никогда в жизни не было стыдно! Всё ещё обхватывая себя руками, пальцами Пира впилась в толстовку, которую ей отдал Алекс. Даже сейчас, после всего, что она ему сделала, после всего сказанного, после всего того ужаса, что она натворила, он заботился о ней. И пускай как о друге, главное – как о человеке, который важен для него. Пускай так, главное – чтобы он всегда был важной частью её жизни.

Глаза у неё вновь оказались на мокром месте. Но на этот раз причина была в другом. Что бы Алекс не чувствовал по отношению к ней, ей в данный момент хватало той мысли, что он готов стерпеть любые её выходки и после всего этого никогда не отвернётся от неё. Ей хватало, что Кроуфорд просто будет рядом. А всё то, что она себе нафантазировала, глупости. Да, будет больно от осознания того, что он никогда не полюбит её по-настоящему. Да, будет больно смотреть, как он со своей избранницей отправится на прогулку или пойдёт к алтарю. Ничего. Она справится. Потому что он готов стерпеть всё, что угодно с её стороны и остаться другом.

Эспирансо не сдержалась и вновь заплакала, вздрагивая всем телом. Но на этот раз слёзы были совсем другими. Горькое чувство стыда, овладевшее ей, не позволяло поднять голову, встретиться с ним взглядом. Но Пира знала, что должна что-то сказать. Должна что-то ему ответить. Нельзя молча биться в истерике. Пока что-то решать. Рыдания, которые она сдерживала всеми силами, комом стали в горле. Поэтому слова были тихими, похожими больше на хрип, но вполне отчётливыми.

- Прости, я… я… я… - всё же слов не хватало, но Гарсиа понимала, что не может остановиться. – Я не хотела, - она покачала головой, не в силах поднять голову. Нет, только не сейчас. Алекс вполне хорошо видел её лицо где-то до подбородка. – Мне… так жаль… - слова с неимоверным усилием вырывались наружу. Пире стоило чудовищных усилий выдавить хотя бы звук. Волшебница попыталась поднять голову, но всё внутри у неё похолодело, и, хоть Кроуфорд теперь наверняка видел большую часть её лица, глаза девушки всё ещё были от него закрыты волосами. Дрожащие губы Эспирансо растянулись в улыбке, которая была вполне искренней.

– Знаешь… - она запнулась буквально на мгновение, потому что говорить было всё ещё трудно. Сейчас или никогда! Лицо снова стало влажным от слёз, но на этот раз Гарсиа плакала не от боли и не от стыда. Она осознала, что для неё большую ценность являет собой его счастье. И ради этого девушка была готова пожертвовать своими чувствами. Но она не собиралась, чтобы тайна её чувств уходила с ней в могилу. И теперь ей хватит сил, хватит решимости и силы воли сказать то, что следовало сказать тогда, когда Кроуфорд заявил, что на какое-то время уезжает в неизвестном направлении. Тогда ей следовало признаться во всём, удержать его или отправиться с ним. Но поздно сожалеть о содеянном. Настало время признаний. Возможно, это что-то прояснит. А если и нет, для неё это теперь не имеет значения. Поднять взгляд на парня Эспирансо так и не смогла, зато у неё получилось овладеть голосом. Ровно для того, чтобы произнести три слова дрожащим, ломким, но в то же время полным уверенности в собственных словах голосом. – Я люблю тебя, - искренне улыбаясь, произнесла она.

Пира по-прежнему молчала и как-то слишком спокойно приняла признание Зоуи касательно приворотного зелья. Успокоил ее тот факт, что Кроуфорд ни к кому не домогался с поцелуями, или нет – хаффлпаффка не могла понять. На мгновение девушка успокоилась, но внезапно из ее глаз снова полились рекой слезы. Сам же Кроуфорд стоял словно истукан и не совершал походу никаких сознательных действий. Даже его кивание головой было похоже на то, словно это ему, а не сэру Николасу, почти отрубили голову. Да что происходит-то? Что один, что вторая. Они как будто сговорились. Как будто специально решили разыграть перед Зоуи какую-то дурацкую драматическую сценку.

У Зоуи уже не осталось никаких способов, чтоб хоть как-то утешить Эспирансо. Да и ее попытки успокоить ее были абсолютно тщетны. Не Грейстоун девушке сейчас нужна, а кое-кто другой. Но этот самый «другой» по-прежнему стоял где-то позади девушек и откровенно тупил. Если не в амортенции было дело (а Зо теперь была абсолютно уверена, что не в этом), то наверняка в чувствах, которые питала рыжеволосая волшебница к этому парню. Однако до Алекса это до сих пор почему-то не дошло. Мерлин, по голове ему что ли треснуть, чтоб очнулся? К счастью, этого делать не пришлось – преподаватель наконец-то начал двигаться. Ну хоть и на этом спасибо.

Без лишних слов Грейстоун протянула Пире толстовку, которую передал ей Алекс. Зо не представляла себе, как сама будет запихивать в одежду подругу, посему просто доверила это самой волшебнице. Та быстро укуталась, но трястись так и не перестала. Ее бы следовало поднять с холодной платформы и усадить куда-нибудь на ближайшую скамеечку, но хаффлпаффка предпочла лишний раз ее не трогать. Вдруг опять сорвется.

Наконец-то рыдания затихли. И вместо них тишину прорезал голос. Слабый голос, чуть хриплый от продолжительных рыданий. Прости… Мерлин, да тебе не за что извиняться. Все мы люди, которых когда-то переполняют эмоции. Эмоции, которые иногда невозможно сдерживать и просто необходимо выплеснуть наружу. За такое не надо извиняться. Зоуи просто сидела рядом и молча гладила Эспирансо по плечу.

-Оооуу… - Следующие слова подруги заставили Грейстоун резко подняться на ноги и отойти на пару шагов. Сейчас ее услуги точно не нужны. Она была невероятно удивлена и поражена. Никогда еще не приходилось слышать такие слова, даже если не предназначались самой хаффлпаффке. Зоуи посмотрела на Алекса, который все еще стоял, не зная чем себя занять, и подтолкнула его в спину. –Мерлинова борода, да иди ты уже к ней, что стоишь? – Зашипела она на ухо парню, продолжая подталкивать его в сторону сидящей Гарсиа. Пусть хоть обнимет ее, что ли. Наверняка девушке станет от этого легче. К тому же подобные признания без внимания нельзя оставлять. Кроуфорд, не медли. Иначе она здесь всех утопит в своих слезах.

Кажется, Грейстоун настоящая умница, раз смогла постепенно успокоить Эспирансо. Даже зарёванная, она была красивой. И почему Кроуфорд заметил это только сейчас? Десять лет не замечал ведь, что рядом с ним в первую очередь очаровательная девушка, а не друган, с которым можно поржать над чем угодно. Однако так распорядились звёзды, поэтому Алексу было крайне неуютно сейчас в своей шкуре: потихоньку осознал, что все оскорбления Пиры – чистая правда. Олух, болван, осталоп – Годрик, да все эти слова только на сотую долю описывают то, каким слепошарой парень был по отношению к Гарсиа.

«Ну, так-то лучше. Ты не можешь сейчас заболеть, слишком важный момент», – у Алекса на душе немного полегчало, когда подруга укуталась в его толстовку. С теперешнего расстояния Кроуфорд смог услышать, что Зоуи что-то объясняет почти унявшейся девушке про амортенцию, и вот только тогда сложилась полная картина происходящего. Гарсиа разозлилась, потому что узнала, что творил ирландец, когда две студентки ставили свой эксперимент (в правдивость которого Алекс не верил, но посчитал, что нефиг наказывать двух девчонок за их тягу к приключениям). Волшебник уж было понадеялся, что инцидент исчерпан, Зоуи – крутышка и почти что психиатр, который успокоил стенания рыжей фурии, но не тут-то было. Гарсиа снова на что-то обиделась или вроде этого и начала хныкать.

«Что ж такое? Что мне сделать, блин, а?! Я ничего не понимаю!» – Алекс уже не выдерживал напряжения, ну просто жесть творилась прямо перед глазами, а он никак не мог разрулить ситуацию. От какого-то беспричинного гнева на себя у него аж глаз задёргался. И тут Пира слабым голосом начала говорить. Кроуфорд восторжествовал, мысленно восхваляя Зоуи, ведь если бы не она, так бы Пира и сидела одна, а он бы так и стоял чуть поодаль и не понимал, в чём прикол происходящего. Пришлось приблизиться, чтобы услышать тихий голос подруги. Она, погодите, что? Просит прощения? О боги, о муки! Брови волшебника вверх поползли от удивления, он искренне верил, что это он – и на худой конец Грейстоун и Кэмпбелл – должен извиняться, но никак не Гарсиа. Побила она его – и что дальше, как новенький вон, почти ничего не почувствовал. И истерика, черт бы с ней, с кем не бывает. А затем…

– Воу, – Эспирансо сейчас была слишком милой и слишком беззащитной, чтобы стоять на месте и ничего не предпринимать, тем более, даже злобно шипящая и толкающаяся хаффлпаффка подсказывала ему, что надо перестать тупить. Кроуфорд сел рядом с Гарсиа и обнял её, вытерев последние слезинки с опухших миленьких щёчек, – знаешь, ты спёрла мою фразу.

Самые важные слова были озвучены. Пира даже почувствовала гордость за то, что смогла это сделать. Она хотела разобраться в хитросплетениях их отношений, объяснить, что именно чувствует, чтобы Кроуфорд знал, с чем именно имеет дело. Чтобы не было очередных истерик из-за того, чего он не понимает. Чтобы парень осознал, кем на самом деле является и всё это время являлся для Эспирансо. Волшебница улыбалась искренне, только вот улыбка эта была грустной, а губы дрожали, как и вся она. Холод и переполняющие эмоции не позволяли унять эту дрожь. Такими темпами девушка скоро зубами застучит, и никакая толстовка не поможет.

Зоуи встала и отошла чуть в сторону, зато её место занял кое-кто другой. Гарсиа поначалу думала отстраниться, но сил на подобные перемещения попросту не осталось. Более того, Кроуфорд не просто уселся рядом, но и обнял девушку. На мгновение Пира замерла, пытаясь, что именно он собирается делать, но потом поняла, что ей плевать, что будет дальше. Пусть в груди вновь начинает что-то сжиматься, пусть ком встаёт в горле из-за подступающих рыданий. Девушке чертовски нравилось находиться в объятьях человека, которого она любила всем сердцем. И плевать, что будет потом. Плевать, что станет с её разбитым сердцем, с её рвущейся на части душой. Главное, что сейчас он рядом. А боль она как-нибудь переживёт.

Тёплые, нежные, но в то же время надёжные объятья были такими желанными! Гарсиа не представляла, как на самом деле хотела оказаться в них. Парень вытер с её лица то, что осталось от слёз. Сама Пира попросту не думала об этом и не хотела думать. Что-то изменилось в его движениях. Что-то новое, ранее отсутствующее в их отношениях появилось теперь. Но что? Эспирансо пыталась понять, но, кажется, тупость и заторможенность передавались воздушно-капельным путём, потому что она ничего не понимала. Однако ей всё-таки удалось разобраться в происходящем, когда Алекс коснулся её лица. Ласковое и нежное прикосновение – совсем не было похоже на те прикосновения, что ранее имели место быть между этими двумя молодыми людьми. Но что послужило причиной таких изменений? Жалость? Сочувствие? Дружеская солидарность?

- Что? – не поняла Эспирансо и попыталась было поднять взгляд, но, опомнившись, мигом опустила глаза. Она до сих пор не была готова встретиться с ним взглядом. Особенно после своего красноречивого признания. Что значит «спёрла фразу»? Что же он собирался сказать? Что просит прощения? Или ему жаль, что всё так сложилось? Или… Последнее «или» совершенно не укладывалось в голове. Неужели он… Неужели Алекс хотел сказать то же самое, что и она? Пира вновь внутренне замерла, хотя снаружи её колотила дрожь. Да не, бред какой-то! Это просто невозможно!

- Не нужно говорить этого, я понимаю, что всё не так, - слабым голосом отозвалась Пира. Она чуть прикусила губу, чтобы успокоиться и не разреветься вновь, умоляя Кроуфорда ответить на её чувства. Заставить полюбить человека невозможно. Результаты такой любви будут ужасающи и кошмарны. Вдруг её поразила другая мысль. А что, если он пытается утешить её? Что, если произнесённые им слова в действительности всего лишь являются попыткой успокоить психованную подругу, привести в себя? Что, если последняя фраза волшебника была произнесена исключительно ради того, чтобы Гарсиа расслабилась, отошла от истерики, перестала угрожать окружающим очередным взрывом. А потом он поговорит с ней и скажет, что она его не так поняла. И что на самом деле чувства не взаимны. Этого целительница точно не пережила бы.

– Алсандер Патрик Кроуфорд, - прошептала Пира с не скрываемой болью в голосе, - не шути надо мной! – взмолилась она и на этот раз подняла взгляд. Наверняка в её глазах парень мог прочесть настоящее, граничащее с сумасшествием отчаяние. Боль, которую она подавляла, различать за этим мощным чувством можно было с огромным трудом. - Не нужно меня обманывать! – негромко, но настойчиво продолжала она. - Не нужно произносить слов, которые потом будут забраны или иначе истолкованы! Я… я этого не переживу, - сердце очень быстро колотилось, словно в агонии мечась между рёбрами. Эспирансо вновь начала опускать взгляд. Ей не хотелось, чтобы Кроуфорд видел, насколько ей в действительности плохо. Она лишь хотела, чтобы он понял суть.

Кроуфорд наконец-то сдвинулся с места. НЕУЖЕЛИ! Может, когда он подойдет к Пире и обнимет ее, то в его мозгу заработают механизмы? Было бы славно. А то чувствуется, что Зо придется объяснять парню, что от него хочет подруга, и как ему выразить свои чувства внятными человеческими словами. Очень хотелось бы, чтоб он не вел себя с Гариса также как под влиянием амортенции – никаких предложений покататься на гиппогрифах или устроить ужин при свечах в обществе единорогов.

Алекс все же склонился над девушкой и обнял ее. Пира, как и ожидала Грейстоун, успокоилась, и начала что-то говорить. Единственным верным решением для Зоуи было оставить этих двух наедине, что она и сделала. Осторожно, чтобы никого не отвлечь своим шорохом, девушка отыскала глазами ближайшую к ней скамейку и направилась к ней. Она тут посидит немного, переварит произошедшее, а эти двое пускай пообнимаются и наконец выяснят свои отношения, в кои-то веки. Присев на скамейку, хаффлпаффка огляделась по сторонам. Кроме них на платформе никого не было, к счастью. Пира же с Алексом на нее никакого внимания не обращали. И это было хорошо, можно было немного перевести дух.

Поглядывая в сторону влюбленной парочки, Зо достала из кармана сигарету и закурила. Ох, хорошо… Пира, конечно, если увидит, не погладит девушку по голове, да и Кроуфорд наверняка не встанет на ее сторону. Хотя эти двое были слишком сильно увлечены своими проблемами, что на Грейстоун и ее маггловские «штуки» не обратят свое внимание. Пусть они там шушукаются, как разберутся друг с другом – они знают где искать Зо.

Почувствуй себя в шкуре Гарсиа, называется. Он столько лет игнорировал попытки девушки показать свою любовь, а сейчас, признавшись в ответных чувствах, получил абсолютное непонимание со стороны Пиры. Она, кажется, запаниковала ещё больше, чем когда начала свою яростную истерику, и это искренне позабавило Кроуфорда. Ирландец широко заулыбался и сжал девушку ещё крепче. Наверное, ей было до сих пор холодно, так как он чувствовал лёгкую дрожь, но – увы и ах – на нём были только шорты, футболка да кроссовки, поэтому верным решением стало бы пойти куда-нибудь согреться.

– Ничего ты не понимаешь, Эспирансо Гарсиа, – шутливо пролепетал бородатый увалень, – никогда не думал, что скажу это тебе. Ты всегда всё понимаешь, ну, обычно.

Да, он обратил внимание, что подруга (вот-вот девушка, он это уже чувствует!) волнуется, что не может поверить в его слова, что воспринимает это всего лишь как желание побыстрее успокоить и отвязаться. Однако сердце Кроуфорда уже не бешено колотилось от страха её потерять, а размеренно стучало: Гарсиа теперь рядышком, и он её не отпустит никуда. Волшебник уткнулся носом в её плечо. Именно этот запах он почувствовал, когда Зоуи и Роуэн принесли ему отравленный пирог. Во многом благодаря двум студенткам с их пакостью он осознал, что его полуночные мысли о Пире – это не просто бурная фантазия мужчины, у которого некоторое время не было девушки, но нечто большее и, несомненно, прекрасное.

– Не поверишь, я не шучу, глупышка, – Алекс сел прямо и откашлялся, чтобы звучать убедительней. Затем он аккуратно, придерживая рукой подбородок Пиры, приподнял голову подруги так, что их глаза встретились. – Я не знаю, почему я такой идиот, но тебе придётся с этим смириться. Ты сейчас очень красивая, перестань опускать взгляд в пол, мне нужно же всё сказать, чтобы ты во второй раз поняла. Итак, дубль два, – лицо ирландца просияло широченной улыбкой, хотя челюсть-таки побаливала, – ахах, неплохо ты мне вмазала, право слово. Но я отклонился от темы. В общем, – почему ты тянешь? Маленькая девушка и то смелее тебя оказалась. – Я тоже тебя люблю!

И чего это Эспирансо стала подражать Алексу в его тупости? Неужели это действительно заразно?! Девушка внимательно слушала, что он ей говорил, но ей было по-настоящему сложно поверить в искренность его чувств. Десять лет, значит, ничего не замечал, а тут вдруг такое? Странное стечение обстоятельств, очень странное. Возможно, Пира просто боялась обжечься настолько сильно, что ожог невозможно будет вылечить. Она не хотела рисковать. Но вот сердце опять бешено заколотилось, давая понять, что оно как раз не против поверить в сказанное Алексом. Разум твердил – проверить, сердце кричало – поверь. И что выбрать?

- Я… ты… но… - пролепетала волшебница. Кажется, она и правда превращалась в Кроуфорда. Её мозги начинали реагировать на происходящее с тем же опозданием, что обычно проделывал только экс-гриффиндорец. Почувствовав, как парень уткнулся лицом ей в плечо, она едва не вздрогнула. Дрожь не прошла, но слегка ослабла. Гарсиа замерла в объятьях своего самого любимого человека и молчала. Она уже не знала, что нужно говорить, мысли попросту разбежались. Впервые они оказались в ситуации наоборот, когда молчит Пира, а говорит Алекс. Всё когда-то бывает в первый раз.

Когда он назвал её глупышкой, целительница хотела было поднять голову, но не успела. Кроуфорд помог ей сделать это аккуратным, полным нежности движением. Теперь Эспирансо не смогла бы отвести от него взгляд, даже если бы захотела. Но сейчас она ничего подобного и не желала. Глядя в глаза Алекса, волшебница увидела что-то, что убедило её в искренности его слов. Возможно, за столько лет общения девушка просто научилась различать, когда он пытается увиливать и обманывать, а когда – говорит правду. И теперь, глядя эти любимые, ясные глаза, Гарсиа видела, что всё-всё произнесённое им – чистая правда.

Эти четыре слова, произнесённые Кроуфордом, заставили Пиру прерывисто задышать. Казалось, будто кровь разом хлынула к мозгу. Сбившееся дыхание осложнялось ещё и тем, что сердце на мгновение замерло, а потом понеслось таким галопом, словно оно не внутренний орган, а гарцующий по полям единорог. На этот раз она поняла всё с первого раза (хоть формально это была вторая попытка). Пира смотрела на него и думала, что она полная дура. Возможно, следовало признаться во всём раньше. Однако всё происходило именно сейчас. И нужно
было как-то реагировать.

Гарсиа попыталась прокрутить ситуацию в голове и понять, что же следует ответить. Но все варианты были либо слишком приторными, либо слишком язвительными, либо обидными, либо совершенно неискренними. И тогда она поняла. На этот раз слова были лишними. И тогда девушка, слегка выпутавшись из его объятий, сделала то, на что не решалась сделать последние несколько лет. Эспирансо в полной тишине поднесла ладонь к лицу молодого человека, очень нежно, коснулась его щеки. Почувствовав тепло и улыбнувшись, она подняла вторую руку, и вот его лицо уже заключено в её ладони. Подавшись вперёд, в то же время Пира приблизила к себе его голову, руки же сами собой переместились ему за шею. И тогда, переполняемая и обуреваемая множеством чувств одновременно, Эспирансо поцеловала его.