Визжащая хижина, Это здание имеет самую дурную репутацию во всей деревне. Опции

[Дух Хогвартса]

Находится на небольшом холме немного в стороне от деревни Хогсмид. Это здание имеет самую дурную репутацию во всей деревне. Даже при дневном свете вид у неё жутковатый: окна заколочены досками, а прилегающий сад полностью зарос и одичал. Даже призраки замка Хогвартс не посещают это место, так как ходят слухи о проклятьях и других тёмных силах, обитающих в заброшенной хижине. Настораживает одно то, что никто не может попасть внутрь этого старого дома, так как заколоченные окна и запертые двери дополнительно заколдованы мощными чарами.
Но ходит слух, что из Хогвартса в хижину можно попасть по подземному ходу, который берёт начало под Дракучей ивой. Она защищает вход с помощью своих длинных и гибких ветвей, круша всё, до чего может дотянуться. Чтобы «успокоить» дерево, необходимо нажать на сучок на её стволе.

[Азраэль Крауч]

Итак, мяч отбит: хаффлпаффка каким-то магическим образом расправилась с этой штукой, призванной прикрывать и поддерживать их прелести и вот теперь собственные руки Азраэля выполняли роль бюстгальтера, который был, впрочем, маловат. На секунду Крауч замешкался, не веря тому, что происходит. Ведь не может быть такого, что чуть меньше года назад они готовы были разорвать друг другу глотки а сегодня она позволяет ему такое, а он это принимает, хотя никогда Зоуи не была в его вкусе. Видимо что-то меняет возраст, что-то меняют гормоны, где-то мысли редактирует мозг и сердечная мышца, сокращающаяся сейчас с такой скоростью и заставляющая ворочаться не только пошлые и скабрезные мысли, но и где-то внизу живота - что было и приятно и неприятно одновременно. Даже дискомфортно. На секунду слизеринец неуклюже дернулся назад, словно это что-то могло изменить, но в голову тут же пришла мысль: если он откажется играть в эту игру - а никак иначе это не назовешь, уйдет или хотя бы просто отстранится, значит Грейстоун сможет на полном основании считать его трусом. Да и почему бы не воспользоваться удобным случаем, когда женские груди сами вот так вываливаются ему в руки?! Он же не дебил.

- И так тоже. - Он чуть сжал пальцы на белой коже Грейстоун, не в силах опустить глаза, и продолжая смотреть ей на лицо - уже покрасневшее от осознание того, что с ней происходит. Юноша даже возрадовался, что всю жизнь был и остается смуглым, отчего хоть зардейся солнцем ясным, ничего видно не будет. - Что тебе рассказать, Зоуи? - Голос слизеринца охрип от какого-то неведомого ранее ощущение, которое было сродни той ярости, которую он испытывал. Она душила его, заставляла тело мелко трястись и требовала какой-то разрядки - драки, дуэли, чего угодно. Сейчас ни с кем драться он не мог, а потому просто сдерживал эти эмоции глубоко в себе примерно так, как учил его профессор Сомерсби. Не поможет - значит он придушит тут грудь Грейстоун или сотворит с ней что природа-матушка подскажет.

- Что ты хочешь услышать, Грейстоун? Что я понял, чего ты добиваешься? Ведь тебе же не все равно кому и что показывать. - Одна рука осталась на груди а вторая скользнула вниз, к ее животу, вызывая интересную смесь эмоций и ощущений - бабочки в животе и мурашки по коже. - Что я не догадался, что тебе нужно на ком-то отработать свои женские манипуляции? Ты ожидаешь, может быть, что я откажусь? - Глаза его потемнели и губы сложились в некое подобие злой усмешки. - Нет, не откажусь. Мне, знаешь ли, тоже нужен некоторый опыт. - Пальцы уперлись в ткань юбки и тем самым отвлекли Азраэля от созерцания заалевших щек девушки и отчего-то сейчас манящих губ, на которых он в такой близи, до сих пор мог разглядеть сахарную пудру. Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, слизеринец притиснул Грейстоун к себе ближе и поцеловал те самые губы, которые оказались мягкими, чуть кисловатыми от лимонных долек. Поцелуй вышел скорее невинным, похожим на едва уловимое прикосновение, с обжигающим дыханием - как ознакомление с новым материалом. Только вот вместе с изучением своих возможностей появляется отчаянное желание застонать, потому что от этого поцелуя все становится еще хуже: все тело ноет и требует чего-то большего, пальцы сжимаются все сильнее, причиняя ей дискомфорт, поцелуй становится еще более требовательным, вторая рука запутывается в ее волосах и Крауч уже не понимает, что происходит, потому что его мозг отказывается раскладывать все по полкам.