Главная улица, Через всю деревню проходит улочка. Опции

[Алекс МеркГур]

Алекс понимал, что все это сопротивление было нацелено на то, чтобы заставить его жалеть, чтобы отомстить за боль, за обиду, но он был готов это терпеть, потому что он так же понимал, что это заслужено. Алекс умел признавать свои ошибки, но гордость, чертова гордость, одна из самых дурацких человеческих черт, разъединяющая людей, мешала ему признаться в этом Вит. Это пугало его, словно признать ошибку значило потерять свой авторитет бесчувственного человека, а этого он боялся. Он не хотел признавать своих страхов, поэтому просто не оправдывал себя, потому, что оправдаться было тоже нечем.
Витани больше не хотела сопротивляться, создавалось такое ощущение, что у нее просто не осталось сил, что-либо доказывать, ей просто хотелось покоя, которому Алекс мешал этому.
Девочка была готова заплакать, ее глаза наполнились слезами, и она поспешила закрыть глаза, стараясь спрятать лицо от Алекса, она не хотела быть слабой. МеркГур понимал это, он презирал себя в минут слабости, поэтому избегал их, но почему-то призрения к слабым людям у него не было, только лишь жалость.
МеркГур вздохнул, на сердце у него весел тяжелый груз. Алекс просто стоял и смотрел на де Бюр несколько мгновений, не зная, что предпринять. Он не умела утешать людей, он мог лишь причинять им страдания и боль, так он сам судил о себе. Парень протянул руку и вложил палочку в руку Витани, а вторую руку положил на плечо, пытаясь так утешать ее:

-Эй, успокойся, не выношу, когда люди плачут, это же ужасно, перестань, - аккуратно потряс он девочку. Сейчас он чувствовал себя старшим братом.

-Скоро Новый Год! Все радуются! А ты плачешь, это неправильно, что о тебе подумают, разве можно плакать в Рождество? – это было так банально, но Алекс не мог найти больше слов, хоть и прикладывал к этому огромные усилия.

[Витани де Бюр]

Витани вздрогнула от прикосновения. Он сейчас ее успокаивает? Она открыла лицо и ее глаза замерли в одной точке. Нет, это не правда. Алекс не имеет жалости. Это сон. Вит даже ущипнула себя за щеку. Нет, это не сон. Девушка посмотрела на палочку в своей руке, потом на руку парня на своем плече. Так хотелось обнять его и уткнуться ему в грудь! Он был такой загадкой для нее. Ей еще нужно его поодгадывать, поэтому она и не кинулась его обнимать. Слизеринка лишь смахнула слезы с лица и повернулась к нему.

-Кхм...спасибо за...вообщем спасибо. Нехочешь сходить в "Кабанью голову"? Выпьем пива, а то я замерзла, да и ты тоже.- де Бюр улыбнулась, убирая палочку, надеясь, что он согласиться и она хоть немного выяснит о нем что-нибудь. Хоть кроху информации.

[Алекс МеркГур]

Слова Алекс возымели свое действие, Витани сразу же успокоилась, ее, словно переключали на другую функцию, вот она снова улыбается и предлагает ему пойти в кабанью голову. Такая быстрая перемена заставила МеркГура опешить, он не думал, что это будет так просто. Это даже развеселило его, ему явно везло или он все-таки умел воздействовать на людей, в любом случаи вопрос был почти исчерпан, только вот предложение Вит ставило его в неудобное положение….
Сказать честно, он не особо горел желанием тратить еще больше своего времени на нее, он, безусловно, был виноват перед де Бюр, но его отношение к ней было прежним, и МеркГур не желал заводить с ней дружбу, она его немного пугала своей прямолинейностью и настойчивости. К тому же он не умел ее понимать. Однако Алекс все еще чувствуя вину, решил согласиться на это предложение, к тому же наступили каникулы, и спешить было некуда. Нет, нельзя сказать, что Алекс не нашел бы себе более важного и интересного занятие, просто он хотел покончить с этим конфликтом раз и навсегда, потому что теперь он знал чем чреваты проблемы прошлого, задвинутые в долгий ящик, рано или поздно решать их придется. Как ни крути, а сейчас это сделать было куда проще.

-Хорошо, но предупреждаю, только, потому, что я виноват перед тобой, так что не надейся ни на что, - пробормотал он, натянув улыбку.

Алекс развернулся и направился в трактир "Кабанья Голова", надеясь что Витани последует за ним.

Сообщение отредактировал Алекс МеркГур - 30.12.2011, 20:34

[Брэндон Саффолк]

Август сего года

Вот и позади школа, позади даже то, что называется практикой, которой занимался Саффолк четыре года, чахнув над котлами месяцами, вываривая какую-то гадость в них, заполняя ею же склянки и прочие емкости, расставляя на полках "на будущее". Когда задел был, как ни парадоксально бы это звучало, сделан, Саффолку дали несколько месяцев для того, чтобы подготовиться к учебному году, написать лекции, потренироваться перед зеркалом и внушить самому себе что он мега-профессор. Дани старательно внушал, понимая что его прекрасно помнят как ученика, причем учить он будет все тех же, кого строил в коридорах будучи еще старостой школы. У него выработалось стойкое отвращение к учительской мантии, поэтому Брэндон решил как-то ее разбавить и отправился в Хогсмид в магазины.

Чудовищно, что он избрал, по глупости, видимо, эти магазины, поскольку ничего хоть сколько-нибудь приличного там не продавалось. Зато он обзавелся лайковыми перчатками и бутылкой огневиски, которую прямо здесь и сейчас принято было выпить.

Устроившись поудобнее на одной из лавочек в самом конце улицы, Саффолк выудил из кармана мантии бумажный пакет, который собою скрывал початую бутыль огневиски и сделал пару глотков. Вот, видимо так следует забывать о неприятностях, о том, что скоро тебя ждет другая жизнь, интересная или же нет, не важно. Но на душе продолжали скрести кошки или клубкопухи, не важно? поэтому, не ожидая никого увидеть из знакомых и наплевав на незнакомых людей, Саффолк попросту...квасил.

[Аннабет Ламберт]

Совершенно потрясающее лето подходило к логическому завершению. Заканчивался август, приближался сентябрь, а вместе с ним алый Хогвартс-экспресс, скрип перьев и шелест страниц. И всё бы ничего, если бы это не означало, что пора заполнять чемоданы школьной формой и прятать в шкафы маггловскую одежду. Как, вы не знали? Всё лето сёстры провели в квартире Габриэль Агеллар, их крёстной, безвременно покончившей с собой, и предоставившей сёстрам полную свободу действий и собственную квартиру в полное распоряжение. Нет, конечно, Аннабет была расстроена кончиной крёстной, но никому об этом знать не нужно, верно? Даже Эмми, считающей, наверное, сестру бесчувственной скотиной, наплевавшей на семью (под семьёй подразумевалась сама Эмми, конечно) и проводящей дни с безумными друзьями-магглами. Они жили вдвоём, и Бетт вполне могла себе позволить возвращаться домой утром, не ища для себя оправданий. О магии они забыли – пользоваться ею вне Хогвартса до достижения семнадцати лет они не могли, и младшую Ламберт это, надо сказать, полностью устраивало. Ей вполне хватало яичницы с беконом по утрам, а званых ужинов с жареной индейкой никто не просил.

Безумная идея поехать в Хогсмид, принадлежала, конечно, Аннабет, которой захотелось вдруг съесть пару пирожных мадам Паддифут. Сами понимаете, что подобное желание нельзя оставлять без внимания, поскольку посещение вышеупомянутого кафе обходится кучей погибших нервных клеток, ведь вид облизывающих друг друга парочек вряд ли кого-то прельщает. Словом, сёстры, купив пару пирожных (Аннабет при этом вызвала немало возмущённых и недоумённых взглядом своим чересчур маггловским нарядом – джинсовыми шортами и майкой, с несколькими украшениями на шее, к тому же), поспешили покинуть сие заведение. Жуя на ходу пирожное, посыпанное розовыми конфетти (зато какой вкус!), девушки не торопясь шли по деревне, не зная, чем занять себя. Сходить в Визжащую хижину? Посидеть в Трёх мётлах? Всё это скучно и банально, и за три года приелось так, что смотреть в их сторону не хотелось.

А вот Саффолк, бывший староста школы, сидящий сейчас на лавочке, был более чем неожиданным персонажем. Откуда Аннабет, в последний год не интересовавшейся ничем и с горем пополам сдавшей СОВ (всего 8 при 11 Эммилининых!) было знать, что Дани собирается стать преподавателем? Вот она и не знала, и, если быть честной, то и не интересовалась. С самим Брэндоном Аннабет никогда не была близка, хотя и была старостой факультета. Они общались, но не более того – всегда отпечаток накладывала огромная разница в курсах. Но сейчас, семнадцать и двадцать (или сколько ему?) разница в любом случае не так уж заметна. Не долго думая, Бетт дожевала пирожное и, отряхнув руки, уселась на лавочку, скрестив по-турецки ноги.

- Привет, - заглядывая в бутылку (сомнений в том, что это бутылка не оставалось), произнесла Аннабет. А в бутылке-то! Самое настоящее огневиски, которое Ламберт так хотела попробовать. То есть, нет. Она пробовала и водку, и вино, и прочее и прочее летом, но крепких напитков волшебного мира никогда не пробовала. Бесцеремонно выхватив у Дани бутылку, Аннабет сделала глоток, обжёгший ей горло, и вернула сосуд хозяину. Ну а что? Он же не против.

Сообщение отредактировал Аннабет Ламберт - 13.2.2012, 22:16

[Эммелина Ламберт]

По десятибалльной шкале лето было отвратительным просто на 11.
Все началось с тотального фиаско, когда Габриэль нашли мертвой. Обгоревшее тело, найденное в реке, не так банально, как обыденное повешение, правда? Хотя едва ли любая смерть может быть обыденной. Уж Эммелину она потрясла так, что она зарылась в какие-то декаданские рассуждения французских литераторов, умело разбавляя свое потрясение терпким ядом, горем и темными сказками. Когда первый шок схлынул, недели через две, когда Эмми снова начала ходить по дому, не опасаясь, что вместо крестной из-за угла кухни вынырнет истерика, она только стала возвращаться в норму и инстинктивно потянулась к сестре. Это был провал по всем статьям, будто ты по привычке вернулся домой, но застал только пепелище.
Это уже была не она, понимаете? Не та Аннабет, не тот человек, которому Эммелина принадлежала без остатка. Сколько раз за это лето ей приходилось вытаскивать сестру? Из чужих объятий, и не так часто это было что-то физическое, куда чаще – какие-то стимуляторы. Маггловский алкоголь, это Эмми знала точно, но откуда ей знать, чем они еще не пичкали Аннабет? По немагической части Лондона, по барам и дворам, чтобы встретить усмешку, но куда лучше видеть ярость, презрение, признаки жизни. Будто в кривом зеркале, и Эммелине так не хотелось там отражаться. Ей просто хотелось, чтобы сестра вернулась назад, к ней. Вам не понять.
К августу отпустило. Наверное, приелась пьеса «Где ты сегодня была?». Эммелина знала, где пропадает сестра, но еще лучше она знала, что избежать ссоры можно только не ступая за ней по пятам. Выяснила опытным путем, когда какая-то девчонка врезала ей. И оставалось только ждать, сжимаю зубами подушку. Сестренка, милая, ну когда же ты вернешься.
Однажды вернулась. Не на пару часов/дней, нет, все вроде встало на свои места, но. Эта отчужденность, как топор, висела в воздухе, и Эмми было так трудно дышать, что иногда она допускала страшную мысль в глубине души: лучше бы Аннабет не возвращалась. Иногда ей взбредали какие-то сумасбродные идеи в голову, и Эмми носилась за ней хвостом. Не бросишь и не откажешь, как собака на сене.
Сегодня они отправились в Хогсмид. В середине летнего месяца, в Хогсмид, унылый и опустошенный, когда там нет студентов. Никакие уговоры не действовали на сестру, и плевать, что можно попросить Стэна привезти этих пирожных или просто обойтись маггловской выпечкой. Но нет, они зашли к Паддифут, и мадам смотрела на них неодобрительно, будто они замышляли что-то незаконное. Эмми лишь виновато улыбалась, разглаживая невидимые складки на платье и пряча взгляд, пока Аннабет расплачивалась. Себе Эммелина ничего не купила. Умолять Бетт вернуться домой сейчас же не было сил, поэтому Эмми просто плелась за ней, еле подстраивая шаг так, чтобы идти позади, но не терять из виду. И чуть не споткнулась о внезапно остановившуюся сестру.
Шапочное знакомство с мистером Саффолком ни капли не позволял улучшить тот факт, что уже через пару недель он будет преподавать Зельеварение их курсу, да и не только их. И именно потому, что Эмми умеет расставлять границы, она сказала вместо «Привет», которое так подошло бы сейчас чуть смущенное «З-здравствуйте», запнувшись на первом слоге. Она уже было хотела сесть рядом со своим будущим профессором – дальше от нее, подальше, - как сестра уже выпила что-то. Не особо значимо, что, Эмми просто знает, что добром это не кончится. Малодушно хотелось просить профессора, чтобы тот настучал Аннабет по голове, но Эммелина только проглотила обиду, умостившись на самом краешке скамейки рядом с вконец потерянной сестрой.
Нужно забрать у нее бутылку, немедленно, но не умолять же об этом Саффолка, да и как, если он сидит с другой стороны? Эмми не выдерживает и резко выхватывает злополучный алкоголь из рук Бетт. Зацепившись краешком взгляда за ее острое выражение лица.
Долго-пронзительный взгляд, и будто тонкие нити протянуты между близнецами. Эмми проигрывает и опускает глаза на бутылку.
Что это, огневиски? Нет-нет-нет. Нет, был, конечно, один парень, с которым они попивали «Горько-сладкую симфонию» или «P.S. Я люблю тебя», но не потому, что Эмми уж очень нравился кленовый сироп, лайм, или как приятно обжигает горло и выбивает все порочные мысли из головы. Просто названия были слишком символичными в это лето, понимаете? Да и парень красивый. Ей бы так хотелось рассказать о нем Бетт, но с ледяными стенами разговаривают только шизофреники, понимаете? Но все же она сделала четверть глотка, поморщившись от обжигающей волны, пробравшейся в самые уголки тела. Это, вроде как, дань Аннабет, это, вроде как индульгенция за все сто лет одиночества в полтора месяца.
Эммелина потрепала сестру за локоть, и, отведя взгляд, чуть умоляюще, чуть устало, попросила:
- Поехали домой. Пожалуйста, давай уедем.

Сообщение отредактировал Эммелина Ламберт - 15.2.2012, 17:08

[Брэндон Саффолк]

Сначала одна, затем другая. О, да, он их помнил со школы и не раз встречал там, где им быть не полагалось, даже несмотря на то, что они были из тех учеников, которым мало вывернуть школу наизнанку, им подавай разрез, анфас и профиль, чтобы все понять и соотнести.

- Здравствуй, Аннабет. - Саффолк удивленно отметил, что различает все таки кто из них кто. Пока он что-то там внутри себя сопереживал и разглагольствовал, старшекурсница выхватила из его рук бутылку и запойно приложилась к горлу. От изумления, экс-слизеринец поднял брови и моргнул раз-два, не в силах что-либо спикануть. - Не слишком ли рано для алкоголя?

Все же бутылка, наконец, оказалась в руках хозяина, как раз в то время как подошла Эммелина, как всегда в каком-то трауре. Саффолка возмутил до глубины души тот факт, что его, внимание, ЕГО алкоголь без спроса употребляют школьницы. Не то, чтобы ему было жалко нескольких галлеонов, просто.. это как-то ненормально.

- И тебе здравствуйте. - Глоток огневиски и он уже забыл о чем думал до того, как на улице Хогсмида организовались вездесущие близнецы. Кстати, похоже вездесущность в крови всех близнецов, ярким примером которых были эти ненавистные Уизли. Саффолка даже чуть затошнило от воспоминаний. - В чем дело, Ламберты? У вас занятий других нет, кроме как ходить с кислыми физиономиями и ввергать праздный народ в уныние? Вам бы к Миртл в туалет заселиться, забавная гоп-компания собралась бы. Кружок что ли создайте, не знаю. И перестаньте меня бояться, я еще как бы не вступил..в..пр-рава профессорские, у вас еще куча времени чтобы свыкнуться с этой мыслью и тщательно подг-готовиться.

Язык уже начал заплетаться, мысли, впрочем, тоже, Саффолк развернулся на лавке так, чтобы быть лицом к обеим девчонкам, и растянулся в его знаменитой препротивной улыбочке, которой он одаривал тех студентов, которые заслуживали наказания.

- Не хотите поймать Ночного Рыцаря? Говорят, Эрни все еще лихачит, а это удивительное приключение перед началом учебного г-года. И хватит.. не знаю чего вы тут х..замыслили, но в августе от ваших мин трава замораживается.

[Аннабет Ламберт]

Ах, Эмми, какая же ты зануда! Нет чтобы радоваться жизни, гулять, отдыхать… Нет, она всё лето просидела взаперти, вместе с «призраками» Габриэль, со своим собственным горем и депрессией. Аннабет знала, что сестре тяжело. Она ч у в с т в о в а л а как та страдает, она страдала тоже, но не могла никому рассказать. Заперев все чувства внутри, она заливала их алкоголем и прочим, уходила из дома, чтобы только не видеть близняшку. Но она не могла перестать чувствовать её, они были неразрывно связаны навсегда, хотели они этого или нет. Кошмары, преследовавшие Эммелину находили отголоски в снах Аннабет, и с каждым днём красок в грёзах становилось всё меньше. Хогсмид, понимаете, был единственным выходом. Кафе мадам Паддифут должно было стать новой точкой отсчёта. Но, вопреки всем ожиданиям и надеждам оно, как всегда, вызывало лишь лёгкую дурноту, а Хогсмид без обычной оживлённой толпы школьников был грустен и печален. Словом, поездка была бессмысленной глупостью. Кто бы сомневался.

- Не слишком, - резко и как-то грубо она прервала Саффолка. Для алкоголя никогда не рано. Особенно сейчас.

Эммелина. Они часто играли в гляделки в детстве. Кто кого пересмотрит. Кто сдастся первым, кто продержится дольше. В таких играх всегда выигрывала Эммелина. Она, кажется, могла часами сидеть, не моргая. Аннабет не хватало терпения, она начала нервничать, смеяться, у неё начинал чесаться нос/лоб/глаз/etc. А сейчас она выиграла. Эмми пришлось приложиться к горлышку – честно, такого от сестрёнки Бетт не ожидала. Но улыбнулась, не могла не улыбнуться, с плохо скрываемым превосходством. Наконец-то. Теперь ей хотя бы будет чем попрекнуть сестру, если она вздумает читать ей нотации. Эта разница в двадцать минут всегда была решающей в отношениях близнецов. Аннабет – маленькая девочка, её нужно водить за ручку, прятать от неё плохие вещи… тогда как Эммелина взяла на себя роль Кэрол, когда та умерла, Габриэль сейчас, их пропавшего отца, которого они ненавидели всей душой. Душой, понимаете? Она одна на двоих, они не могут жить друг без друга. Или вместе, или никак – они проверили это на втором курсе, когда Эммелина пропала. А если бы она погибла? Аннабет превратилась бы в амёбу, овощ, неспособный к умственной деятельности?

- Отстань, - слишком грубо. Вновь. Она не хочет оттолкнуть её, но этот тон, этот вечный умоляющий тон! Аннабет делает это из принципа, почему она должна уступать? И ей просто хочется напиться. Вытрясти все мысли из головы, забыть о настоящем хотя бы на время. Почему она пропадала ночами на вечеринках с людьми, которых едва знала? Потому что не было никаких правил. Никаких обязательств. Никто никому ничего не должен. Она забывала их имена на следующий же день, она знала, что не увидит их больше. А дома её ждала сестра. В конце концов Эммелина перестала надоедать Бетт. И от этого стало так пусто… Ей наплевать, да?

- Саффолк, оставь нотации для первокурсничков, - он даже не возражает, когда Ламберт забирает у него бутылку. Даничка так быстро опьянел? Впрочем, нужно отдать огневиски должное, не в пример маггловским напиткам, крепости в нём куда больше. И Аннабет, хоть и ни за что в этом не признается, после ещё пары глотков, теперь уже приятно обжёгших горло, опьянела. Так, что протягивает бутылку сестре.

Она даже не задумывалась о том, чем занималась Эммелина, когда её не было дома. Пела? Спала? Читала? А может быть… Может быть она проводила время так же, как и Аннабет? С другими людьми. Спала, но не одна, а с кем-то? Мерлин, на трезвую голову она и не подумала бы о подобном, но сейчас… Сейчас одна мысль о том, что Эмми могла её на кого-то променять заставляла сердце сжаться так, что оно, кажется, превратилось в ничто. Алкоголь ударил в голову – ещё бы, она не пила уже неделю, - и Аннабет повернулась к сестре, чуть не сбив на землю бутылку.

- Я люблю тебя, - такие невинные слова, произнесённые близняшкой, поцелуй в плечо. Они замерли так – Аннабет не замечала, на пять минут или на пять секунд. Она резко встала, отвернувшись, и нашла в кармане пачку сигарет и зажигалку. Чёрт бы тебя побрал, Эммелина. На глазах слёзы, а на душе тысяча гирь.

[Эммелина Ламберт]

Она как всегда играет тобой а ты портишь ей спектакль. Что ты задумала, Аннабет? Несмотря на все незатейливо испытываемы чувства, ты можешь и ненавидеть ее. Ты заставляешь себя это делать сейчас, черт, даже веришь, что это действительно так.
Эмми неуютно тут. Неуютно в двух сантиметрах от вроде как самого родного человека. Единственная сестра, вечная подруга, но почему тогда так хочется испариться, оказаться от нее как можно дальше? Желательно – в прошлом. Чтобы быть рядом с той Аннабет, по которой Эмми так скучает. Которую любит. Эту фальшивку она хочет стереть из реальности. Сглатывает. Эммелина сидит, положив напряженные руку на колени. Она внимательно рассматривает пальцы, сжавшие чашечки. Ключицы натянуты, как струны, шея затекает от неестественного положения, но Эмми скорее устроит публичное аутодафе, чем снова взглянет на сестру.
Саффолк что-то говорит, и Эмми морщится. Ее так бесят все эти слизеринские отпрыски, считающие свое мнение единственной стоящей правдой, что порой она еле сдерживается, чтобы не выслать им вслед парочку отвратительных заклятий. Но сейчас даже этот тон самоуверенного засранца срабатывает как стоп-фактор, чтобы не бить сестру по лицу, пока та не очнется, пока они обе не проснутся от этого кошмара. Пока все снова не станет так, как было раньше.
Раз прошлое не отпускает, значит, оно все еще не закончилось. Уж Эммелина знает это даже слишком хорошо.
Аннабет резкая, грубая, необузданная. Она совсем слетела с катушек в это лето, совсем стала похожей на звереныша, не подвластного тренировкам. Лев на арене вдруг сорвался с цепи, а единственный зритель – Эмми – не успел спрятаться. Но все еще так сильно хочется верить, что хищник в самый последний момент обернется котенком, который просто потрется носом о ногу в попытке приласкаться. И иногда, в такие моменты, как сейчас, Эммелина ждет, что Бетт поведет себя правильно, найдет нужные слова, и эта чертова пропасть между ними обрастет мостами. И Эмми в слепой надежде понимает взгляд на сестру, и…
И та как всегда все портит, делая все с точностью до наоборот.
Бетт протягивает ей бутылку с огневиски. Лучше бы протянула руку, тогда было бы не так горько. Только не плакать, только бы не расплакаться, ведь Аннабетт обязательно найдет, как этим воспользоваться, обязательно потом ударит в это место, будет бить постоянно, чтобы не заживало. Негнущимися пальцами взять чертов алкоголь. Зачем его пить, если и так ничего не соображаешь? Зачем его пить, если в горле и так уже ком? Но Эмми делает глоток, комформно, на веревочке следуя за желаниями младшей. Эммелина проглатывает огневиски, огорчение, разочарования, и от этого сумасшедшего коктейля мигом схватывает желудок. Отдать бутылку сестре и быстро отвернуться. Только пусть не видит, какую жалость и какое сожаление снедает Эмми.
Внезапное прикосновение губ разбивает тонкую стеклянность ее души.
Плечо жжет, как будто Аннабет прислонила к нему раскаленный прут, а не свои губы. Эмми давится ядовитой жидкостью, закашливается и отстраняется – будто из-за того, что в горле горит, не из-за сестры будто. Эммелина всегда такая терпеливая, такая всепрощающая. Но сейчас она не может сдержать злость, сейчас она так похожа на в конец потерявшую нравственность сестру.
Выше планку, дорогая. Так просто ты меня не возьмешь, слышишь? Эмми на героине, сердце на карантине, все по полочкам. Вырваться резко, надломлено. Даже бить сестру жалко, даже звать ее сестрой: она только что все разрушила, сломала Эмми ребра изнутри, разорвала на клочки так по годам собираемое терпение и сдержанность. Достала наружу так тщательно оберегаемые демонические мысли.
И как Аннабет можно звать после этого сестрой? Как можно звать сестрой человека, которого ты любишь совсем не по-братски?
Неправильно, мерзко, Мерлин-как-я-этого-хочу.
- Ты совсем сумасшедшая?! Не трогай меня!
Эммелина резко вскакивает со скамейки и с возмущением и затаенной злобой смотрит на сестру. Дрожь и непонимание – вечные спутники в это лето. Эмми просто не понимает, что ей делать с ее дурой-сестрой. Эмми просто не знает, что ей делать. Она совсем запуталась в клубке собственных эмоций, родственных чувств, чувств двойняшек, двух половинок. Ламберт отходит к противоположному краю скамьи, ни на секунду не отрывая взгляда от Аннабетт, и сердце запредельно быстро бьется в висках.
- Я, пожалуй, сяду здесь. – Не бросать же Бетт тут, так и до начала учебного года можно сестрицу не увидеть. – Ты же не против?
Эмми улыбается Дэну мило, совершенно вежливо, чуть краснея, скорее для проформы. Она склоняется и коротко целует его в щеку, задерживая руку на его плече чуть дольше, чем того требуют правила приличия. Пусть это расстояние теплого человеческого тела защитит Эммелину от ее желаний.
Твоя очередь бесноваться, Аннабет. Ревнуй, ну же, ревнуй.

[Брэндон Саффолк]

Это становилось похожим на какой-то спектакль, да еще такой дерьмовый, что Саффолк немедленно протрезвел. А когда девчонка, вконец вжилась в образ и решила использовать его туловище в своих целях, вскочил со скамьи, резким движением палочки выдернул сигареты, которые в данный момент были у одной из Ламберт и отобрал почти опустевшую бутылку, которую в свое время собирался распить в одиночестве, а не делить ее пусть и в каникулы, но со своими будущими студентками.

- Значит так. - Прошипел Брэндон, сузив глаза так, что было видно только лишь зрачки. Он был в бешенстве, нет, в ярости, и так же яростно вытирал щеку от того поцелуя словно от слизи какого-нибудь отвратительного боба, неверно порезанного на его занятии. - Я сегодняшний день забуду как будто его и не было ни для вас, ни для меня, понятно? Я не вспомню, что ты Эммелина, для того чтобы вызвать в сестре хоть что-нибудь использовала меня, и не вспомню что ты, Аннабетт, чтобы отгородиться от своей сестры использовала опять-таки меня. То есть, иными словами, я забываю о вашем чудовищном эгоизме, о том, что вы обе сегодня проявили как ипохондрики, притом весьма мастерски манипулируя людьми. Да, я забуду и даже не стану снимать с вас баллы еще до наступления учебного года. Я сейчас возьму свои вещи и уйду, потому что вы меня достали! Слышали обе?! До-ста-ли! Это не конец лета - это лютая зима. А если я вас увижу в таком состоянии в школе, моя память непременно откроет пробелы сегодняшнего дня.

Монолог был окончен. Саффолк отряхнул от пыли мантию, с какой-то нежной ненавистью посмотрел на близнецов, скривил еще больше тонкие губы, и не прощаясь двинулся прочь, по пути утилизировав остатки огневиски в траву. Даже его спина выражала стойкую неприязнь к этим двум девчонкам, как и к сегодняшнему дню.

[Аннабет Ламберт]

Вам не кажется, что слова – это ничто, они не значат ничего? Слова – это дуновение ветра, они ничего не значат, но могут ранить. Как смерч, знаете? Красиво, тревожно, и как же, чёрт возьми, больно. Но мы ждём так много от этих звуков, они так ласкают наш слух и так ранят душу, что кажется, будто весь смысл жизни в них. Но взгляд – это единственное, что может выдать человека. Каменные маски, никаких эмоций. В каждой маске есть прорези для глаз, посмотрите, присмотритесь, вы увидите всё, что нужно и всё, что не нужно. Мы так старательно оберегаем свои души, начищаем до блеска железные маски, смазываем крепления, но забываем о том, что даже в стальных доспехах есть дыры. Вы закроете забрало, вы спрячете глаза за тёмными очками, но хватит пары секунд, чтобы увидеть всё. Тогда, когда ты этого меньше всего ожидаешь.
Что с тобой, Эммелина, милая. Поиграем? Что за глупый спектакль, ты никогда не скроешься от сестры. У вас одна душа на двоих, забыла? Она чувствует всё, но не знает, что её мысли – есть твои мысли, что и мысли у вас одни на двоих сегодня. Чёрт. Так больно видеть любимого человека, так беззастенчиво играющего тобой. Её ничего не смущает, кажется: ни слёзы в глазах Аннабет, ни Саффолк, сидящий рядом. То есть, уже не сидящий: он вскочил и говорит такие слова с такой неприкрытой ненавистью, что становится даже стыдно.

До тех пор, пока он не уходит. Ему не нужны их оправдания, а у Аннабет их и нет. К чему это? Проводив его взглядом, она забывает о нём, она видит только сестру. Эммелина, дорогая сестра, знаешь ли ты, что я чувствую сейчас? Ты ничего не знаешь, Аннабет сама не знает. Она не разбирается в отношениях с людьми, она не может определить, понимает ли её человек. Если это, конечно, не близняшка. Но сейчас она не понимает даже её.
Сгорая от ревности и ненависти ко всем вокруг, утопая в болоте любви, Аннабет неосознанно делает несколько шагов к сестре. Поймёшь ли ты её, примешь ли ты это, как должное? Рука к руке, только не отпускай.
Она принадлежит только ей, понимаете? Эммелина должна храниться в сейфе, словно прекрасная диадема гоблинской работы, словно самое драгоценное из существующих сокровищ. Вход в пещеру должен охранять дракон, а Аннабет играть роль сказочного принца. Как когда-то в детстве.
Лицом к лицу, глаза в глаза, глядя словно в зеркало. Нарцисс влюбился в собственное отражение, почему она не может? Нарцисс был несчастен, она несчастна тоже. Разве можно быть счастливой, когда ты протягиваешь руки, а встречаешь только леденящую душу стену отчуждённости?
Я люблю тебя, Эммелина, понимаешь? Люблю больше жизни, больше себя, потому что ты – это я. Если бы сейчас появился дементор, она не стала бы защищаться. Зачем? Какая разница, завладеет ли твоей душой это существо или она разобьётся на тысячи мелких осколков, что так больно ранят.
Я тебя люблю, понимаешь? Не закрывая глаз, только не порвать ту тонкую нить, протянувшуюся между ними. Она быстро касается её губ, целует Эммелину так, как когда-то целовалась с Йеном. И это не похоже ни на что другое, и не тот поцелуй в ванной, а именно этот и есть тот символичный «первый поцелуй», о котором мечтают все девочки. Только вот… что-то здесь не то, не находите? Вряд ли о первом поцелую девочки мечтают в подобном ключе, но это всё не важно. К чему приличия, к чему правила, к чему нормы общества? Просто я люблю тебя, Эммелина, понимаешь?

Резко отстраниться, закрыть глаза, отвернуться, сделать пару шагов прочь. Мерлин, что она наделала?

Сообщение отредактировал Аннабет Ламберт - 23.4.2012, 20:37

[Кэролл де Лен]

Фе, как тут некультурно. Кэролл чего ты забыла в этом ужасном и отвратительном месте? То тут-то там бегают людишки в ужасных мантиях темного цвета и громко разговаривают друг с другом. И тут на себя привлекала внимания Кэр, ровно как и дом посреди поля: По главной улице деревушки Хогсмида шла роскошная высокая блондинка, рассматривая «пейзаж» места, в котором она собралась работать. А вообще содержать бутик не так сложно как кажется что там нужно то? С её-то вкусом и стилем – ничего, причем ей очень нравится копаться в дорогущих шмотках и рекомендовать что-либо. Мания величия, подумает кто-то? Нет, французский бойкий нрав и Шармбатонская закалка! Может та французская школа кажется прекраснейшим местом, где девушки становятся леди,… Но Кэроллайн никогда не была размазней, всегда держала парней под каблуком!

Направлялась француженка, честно говоря, не зная куда. Ей пришло письмо от одной из девушек той самой школы близь Хогсмида – Хогвартса. Там писалось о просьбе подобрать наряд, и эту просьбу проигнорировать она не могла никак даже из-за того что её возлюбленный Дрю бросил свою любовь ради одной из тех пафосных выскочек из Хогвартса. Чего он нашел в ней такого? Черноволосая маленькая на вид – да кто она такая по сравнению с Кэролайн? Она найдет себе стоящего парня, который будет любить её!

[Джейн Льюис]

Джейн шла по главной улицек Хогсмида. У девочки выдался свободный денек и она решила провести его в Хогсмиде. Сегодня в деревне было много школьников. Гриффиндорка подумывала зайти в магазин, но только не знала в какой. "Куда бы мне зайти?" Вокруг пробежали какие-то ребята из Хаффплаффа и оди мальчик случайно толкнул Джейн. Гриффиндорка упала и ушибла руку. "Даже не извинился!" Джейн посмотрела вслед мальчику и встала. Оглядев свою одежду, девочка заметила, что испачкалась. Гриффиндорка стала отряхиваться.

Сообщение отредактировал Джейн Льюис - 31.8.2012, 19:33

[Джульетта Моретт...]

Прекрасный день и прекрасное осеннее утро поднимали настроение второкурснице. На этот раз ей понадобились кое-какие вещи для школы, и дабы не опоздать купить новую мантию девочка вышла пораньше и даже застала солнышко. Ох, как прекрасно быть не зависимой не от кого, хотя без родных под рукой тяжеловато, но ведь это не беда! Следующие каникулы они будут вместе, а это главное.

- Привет, как каникулы проводишь? – спросила девочка и улыбнулась своей гриффиндорке, ух как она любит гриффиндор и его студентов! Наверное, на старших курсах будет их своими «детками» звать и все время давать тем печенки,… а сейчас она наравне с Джейн, с той самой милой Джейн.
- Я тебя в последнее время мало вижу, ты где-то пропадаешь? – ради интереса поинтересовалась староста и поняла, что надо что-то сказать насчет успеваемости, - ты там в этом году учись, хорошо? Ну да ладно, мне пора.

Поинтересовавшись насчет дел старой знакомой, девочка посчитала нужным уйти в другую сторону. Наверное, по правде Джу немного занята и нет ни смысла, ни надобности стоять с малознакомой девочкой на главной улице и болтать о том, о сем. – Пока, удачи в новом году.

Вот так и бывает, сначала маленькие девочки вырастают и стают настоящими дамами, и вот теперь ей нет времени даже на разговоры. Хотя, наверное, по правде говоря, время на разговоры есть, но эти разговоры все чаще и чаще стали кружиться лишь в кругах Алекса, Джерри и Доминика… Все мы избираем себе друзей, может и Джейн есть такая.

Сообщение отредактировал Джульетта Моретти - 1.9.2012, 12:16

[Зоуи Грейстоун]

День был изумительно прекрасным - Зоуи перевелась на шестой курс, успешно сдав все экзамены по СОВ! К тому же, с самого утра настроение у девушки  было настолько чудесным, что все обитатели Хаффлпаффа переняли это настроение себе. И пребывая в столь хорошем расположении духа, Грейстоун загорелась идеей устроить что-то наподобие романтического вечера с участием в нем Рика. Разумеется, без романтики, а чисто по-дружески, да.

Волшебница ответственно подошла к своему внешнему виду - каблучки, макияж, одежка с приличным декольте. Иначе главного гостя этого вечера девушке не продадут. Но Зоуи была уверена в своих силах, и, переполненная уверенностью, она направилась прямиком в Хогсмид. Проблем с покупкой заветной бутылки не оказалось. Завернув покупку в бумажный пакет, Грейстоун вышла из "Трех метел" обратно на главную улицу деревни. Погода была чудесной. Хаффлпаффка вдохнул в себя чистый воздух и решила немного прогуляться перед тем как придет  время возвращаться в замок.

[Азраэль Крауч]

Давайте рассуждать: лето окончено, наступил очередной учебный год, и Азраэль мог похвастаться только прибавкой в росте(причем значительно), весе и количеством бранных слов, которые он виртуозно оттачивал все лето, находясь в Эстейте в гордом одиночестве. Домовики не считались за единицу априори и не потому, что Эз не считал их за кого-то там, а потому, что это по любому были не люди. Эмбер так и не вернулась, сказав, что останется в каком-то там пансионе, а потом поехала в Тулузу с новыми подружками, Мортель по-гадски свалил из страны на очередное псевдостранствие - Крауч примерно его себе представил: длинные блондинистые волосы, кроваво-красные губы и противное хихиканье, когда его опекун хватает "путешествие" за всякие выступающие места. А еще у Крауча начал ломаться голос и, слава Салазару, что сейчас он уже более-менее огрубел и что никто из школы не слышал тех петухов, которые он выдавал при разговоре. Сейчас он иногда хрипел, но голос стал много грубее, мужественнее и от этого становилось как-то приятнее.

Что он делает здесь, в Хогсмиде? Выходной перед интенсивной учебой нужно было разбавить хоть чем-нибудь полезным, потому как потом на всякие мелочи типа пердящих подушек, ушей-удлинителей и шоколада, на который он успел подсесть, времени не будет. да и неплохо было бы затариться несколькими бутылками сливочного пива хотя бы, потому что более запрещенное он уже провез в Хогвартс в чемодане. Поэтому сегодня Азраэль в гордом одиночестве отправился на променад. Одет он был не в мантию, как ни странно, а в темные брюки и майку, на которую сверху надел кардиган без пуговиц, а палочку повесил на пояс в специальную "кобуру", купленную у одного мастера, работающего с редкой кожей рептилий, драконов, аллигаторов и даже русалок. Зайдя в "Зонко", Эзра пометался между полок и нашел ассортимент весьма корявым, мысленно пожурив хозяев за испорченный вкус. Или он просто вырос из этих приколов? Поэтому, ничего не купив в магазине приколов, Крауч направился за продуктами питания.

- Грейстоун? - Первое, что он увидел, были.. была грудь хаффлпаффки, обрамленная в откровенное декольте. - Ты чего, на карнавал собралась? Шабаш улетел еще в ноябре, поздно ты. - Не сказать, что он очень удивился переменам, потому что даже в прошлом году, Зоуи выделялась в области бюста (да, да, Крауч и тогда рассмотрел, все что нужно), но все же первое что он увидел это даже не лицо ее, а внешний вид. И только потом, насмотревшись вдоволь на открытую шею, впился глазами в ее накрашенное лицо и поморщился. Старшекурсницы что, издеваются что ли? Если Эмбер в пятнадцать начнет красить губы, он запакуется в письмо и прилетит во Францию, чтобы надавать ей по жопе за такую гадость.

- Ужасно выглядишь. - Он очертил указательным пальцем область рта и высунул язык так, словно его подташнивает. А затем... Затем его взгляд упал на бумажный пакет, который держала хаффлпаффка, и явно она там не несла морковные капкейки. Мгновенно Азраэль оказался почти вплотную к девчонке и оттопырил край упаковки, заинтересованно заглядывая вовнутрь. - Фу-уу, Грейстоооун, ты пьешь? - Тот факт, что он и сам это делает, да еще и со всем факультетом в коллективе, его ничуть не смутил - это была просто животрепещущая тема: Грейстоун алкоголичка! Мерлин, как волнительно. - Ну, теперь мне понятно, почему ты выглядишь...так. Все лето беспробудно пьянствовала, видимо. Ты смотри, унюхает Филч и все, каюк тебе. Полетишь из Хогвартса ласточкой небесной, фьююю фьююю. Ахаха. Вот я порадуюсь, на самом деле. Ха-ха-ха.

[Зоуи Грейстоун]

Радость и безграничное счастье были настолько подозрительны, что Зоуи начала сомневаться в правильности состава тыквенного сока, который она пила сегодня на завтрак. Это странное состояние, похожее на некую упоротость, создавало впечатление, будто сейчас выпрыгнут из кустов птички, рыбки, предметы, и все начнут петь и танцевать, как в диснеевских мультфильмах. Казалось, что ничто на свете не сможет омрачить это необычное хаффлпаффское настроение. Однако при виде Крауча улыбку с лица Зоуи как ветром сдуло. Настроение мгновенно упало. Нет бы Краучу взяться за мозги и молча пройти мимо, так он счел своим долгом остановиться и пренепременно прицепиться к шестикурснице. Шел бы лучше своей дорогой, здоровее бы был.

-И я рада тебя видеть, Азраэль, - произнесла Зоуи, растягивая на лице улыбку. Она не могла не заметить, что Эзра разговаривает не с самой хаффлпаффкой, а скорее с ее грудью. Отчего улыбка девушки стала еще шире. –Надеюсь, ты чудесно отдохнул летом. – Грейстоун оценивающим взглядом оглядела слизеринца с ног до головы. А мальчик-то растет как на дрожжах! Еще два месяца назад он был чуть ли не ниже самой Зоуи по росту и крайне смазливым, а тут глядишь - уже вроде становится похож на особь мужского пола. Причем неплохую такую особь. –Я, смотрю, ты возмужал, Эзра. Подрос, подкачался, ума набрался… Хотя последнего что-то не видать, но я все же надеюсь на это.

Настроение Грейстоун начало возвращаться, вновь неведомое счастье накрыло хаффлпаффку с головой. Она улыбнулась. Так хорошо! И не хочется ни с кем ругаться, даже с Краучем. В другой раз, она бы отметелила слизеринца этой самой бутылкой за то, что тот шарится по чужим пакетам и смеет так разговаривать со старшими. Но сейчас было как-то пофигу.

-Знаешь, я не хочу с тобой сейчас ругаться. Настроение слишком хорошее. – Девушка отвернулась от Крауча и неспешными шагами потопала дальше по улице. -Кстати, - Грейстоун развернулась и потрясла пакетом. -Хочешь – присоединяйся! – Практически неожиданно для самой себя выпалила Зоуи. –Если, разумеется, у тебя сейчас нет никаких дел. - Она улыбнулась и продолжила движение.

[Азраэль Крауч]

Наконец-то он дождался хоть какой-то реакции от хаффлпаффки и реакция эта была абсолютно отлична от той, что он ожидал. Крауч предполагал визгливые ноты в голосе, припоминание ему их стычки в подземелье, весь спектр унижения и слез, что она тогда из-за него пролила.. И вообще, еще в прошлом году Эз ожидал "серьезного " разговора от Мэтьюса, который должен был встать на защиту, но нет, ничего из этого. И Азраэль даже опешивши, помолчал - видимо Грейстоун не такая уж ябеда или просто дурища, что не додумалась накапать на слизеринца своему дружку. Он решил пока что остановиться на втором варианте поскольку он был гораздо презентабельнее и логичнее.

- Н-да? - Недоверчиво протянул Крауч и засунул руки в карманы брюк, поднимая плечи вверх, будто выражал недоверие к оценке собственного себя, устами Грейстоун. С одной стороны, было приятно услышать независимое мнение о собственном преображении за какие-то жалкие два месяца, ведь никто из родных ему сказать об этом не мог - он был все время один. А с другой, Зоуи все испортила последней фразой, от которой лицо слизеринца вновь стало каменным и на нем прорезалась противная улыбка. - Неужели? Вот если ты заглянешь к нам в гостиную, ну вдруг я решу сделать милость и проведу тебе экскурсию, то ты воочию увидишь подтверждение моего ума, выгравировнного на кубках школы. Напомню тебе - трех подряд, если алкогольная зависимость тебе подпортила память. А лето мое было просто шикарным - поездки, путешествия, - заврался слизеринец только потому, что не хотел чтобы кто-то узнал о его тотальном одиночестве, преследующем с сентября прошлого года. - Девочки.

Крауч уже ожидал великолепие словоблудия, за которым он скучал все эти месяцы и даже в какой-то мере, ждал с нетерпением, но Грейстоун повела себя еще более странно: просто развернулась и пошла прочь.

- Да никто, собственно, кроме тебя и не ссорится. - Юноша пристроился рядом с хаффлпаффкой и с некоторым удовольствием отметил, что теперь он выше ее, супротив прошлого года, сантиметров на семь-десять. Зачем он вообще идет за ней, что такого в этой шестикурснице, дурынде и .. да просто, черт возьми, что? И тем не менее он шел рядом и искоса поглядывал то на ее вырез, то на лицо, накрашеное косметикой. Первое радовало, а вот от второго он бы посоветовал избавиться, потому что раньше было лучше. Он еще успеет поведать ей об этом.

- Пардон, мисс Грейстоун, я не ослышался? - Хмыкнул слизеринец опять же недоверчиво. Что происходит сегодня с ней? Может быть она уже приняла дозу и ее мозг переклинило или летом что-то произошло из ряда вон, но это на девчонку похоже не было. Крауч даже наклонился к ней, брезгливо принюхиваясь, но в итоге услышал только запах то ли духов, то ли маковой ватрушки, после чего он нахмурился и поджал губы. - Ну допустим, хочу. И что? Ты типа вся такая бескорыстная мне предложишь что-то отведать? А. Зелья какого-нибудь, что ж еще.. И потом, где ты собралась это открывать, тут же куча ненужных свидетелей!

Сообщение отредактировал Азраэль Крауч - 5.12.2014, 14:33

[Зоуи Грейстоун]

Предложение хаффлпаффки явно ошарашило Крауча. Еще бы! Столько времени противостояли друг другу, а тут неожиданно поступает предложение о совместном времяпрепровождении. Любой бы заподозрил неладное. Однако было бы подозрительнее, если бы Азраэль куда-нибудь позвал с собой Зоуи, а не наоборот. Хотя… Пусть хаффлпаффцы народ добродушный, но кто знает, что кроется глубоко внутри…

-Девочки? – еле сдержала смех Зоуи. –Ну да. – Интересно, перед кем Крауч пытается выпендриться? Перед хаффлпаффкой, которой абсолютно все равно, куда он ездил и с кем обжимался? По поводу последнего возникали некоторые сомнения, но раз Эзра так говорит, то пусть так и будет. Пусть потешит свое маленькое самолюбие. Тем не менее, он согласился на предложение девушки, и теперь вместе с ней шагал по улице. Компания, по правде говоря, так себе, но лучше чем в одиночку гулять. Крауч же, обескураженный хорошим настроением Зоуи, похоже, начал принимать более или менее доброжелательное состояние. Не переставая пялиться на девичий «интеллект», разумеется. Зоуи это немного смущало, но с другой стороны мальчик же растет, для него нормально интересоваться противоположным полом. Даже можно сказать – типично.

-Да, ты удивлен? – Совершенно серьезно спросила Грейстоун, цокая каблучками по дороге. -На самом деле… Я специально для тебя с утра сварила зелье Медленной Смерти. – Хаффлпаффка бросила незначительный взгляд в сторону Азраэля и еле слышно хмыкнула. –Мне с утра было видение. Оно показало, что мы вместе будем проводить время. А алкоголь – лишь один из способов убить тебя. Ты ведь от градусов не в силах отказаться, да? – Девушка остановилась. Главная улица Хогсмида разделилась: одна дорога вела к Визжащей Хижине, другие две – дальше вглубь деревушки.
–Пойдем к Хижине? Там никто не сможет нам помешать. Да и на само здание поглядим. Если честно, - Зоуи решительно свернула на нужную дорогу. –Я никогда не была в Визжащей Хижине. Говорят, что там обитает самое большое количество привидений в Англии. Это… так волнующе!

[Азраэль Крауч]

- Представь себе, Грейстоун, девочки! И все блондинки, вейлы. Закачаешься! - Съязвил Крауч на скептицизм хаффлпаффки. Нет, что она о себе думает? Азраэль не раз видел себя в зеркало и каждый раз оставался доволен - гены никуда не денешь и он прекрасно знал, что вызывает интерес. Так почему эта блондинка считает, что Крауч не мог провести летние каникулы в обществе каких-нибудь девчонок? Впрочем, Эзра догадывался, почему: зависть дело такое, противное. Зависть вызывает желание оправдать свою никчемность в какой-то области, за счет других. Вот у Грейстоун наверняка вообще в жизни не было ничего большего, чем тискание с макмилланом в позапрошлом году. Подумав об этом, слизеринец громко фыркнул и демонстративно отвернулся в другую сторону, делая вид, что очень сильно заинтересовался принадлежностями для домашних питомцев.

- Я удивлен, знаешь ли, потому что ты вообще ни разу не тот контингент, с которым я обычно общаюсь дольше минуты. - Он уставился на Зоуи в упор и усмехнулся, поправляя сумку на плече, которая отвисала от разнообразия всяческих пончиков, карамели, шоколада и нескольких бутылок сливочного пива. Вообще-то, Азраэль только сейчас достиг понимания, почему он поперся за Грейстоун: не потому что он настолько желал выпить это огневиски, шуршащее в пакете хаффлпаффки, не потому, что у нее такие большие и прекрасные глаза, и не потому, что она ценный собеседник. Сейчас Крауч мог использовать шанс вызнать любые секреты, что содержат другие факультеты. Пьяная Грейстоун, если очень постараться, под натиском выложит очень многое. - Не смеши меня, Медленную Смерть она изготовила. Ха-ха. - Юноша рассмеялся хрипло и резко заткнулся, сделав вид, что закашлялся, поскольку только что словил "петуха". - Предположим, даже если летом ты прилежно читала книжки с картинками, имеющие хоть какое-то отношение к зельеварению, твои СОВ говорят об обратном. Ну, я все же рискну, как говорится, кто не рискует - тот лузер.

Остановившись на мгновение перед развилкой, Крауч огляделся. Да, он тоже, в общем-то, никогда не был в самой Хижине, и так же слышал о призраках, но никогда у него не возникало желания посетить это место, потому что он просто за километр видел огромное количество микробов, антисанитарию, плесень, живые грибы и всякую мерзость, копошащуюся в трухлявых стенах здания.

- Ну, пойдем в Хижину. - Безразлично пожал плечами слизеринец и двинулся следом за Грейстоун, все еще подозрительно оглядываясь. Главное, чтобы его никто не заметил в ее компании иначе потом разговоров будет уйма, а у него план горит, просто полыхает! - Если ты меня убьешь, Грейстооун, то в Хижине прибавится еще один призрак и поверь мне, я стану их предводителем и мы будем приходить к тебе каждую ночь! Волнующе ей.. - Пробубнил он и насупился, словно шел на какое-то противное мероприятие против своей воли. Пусть Зоуи подумает, что сама рулит ситуацией, хоть в чем-то ей повезет сегодня. А затем.. Это уже его дело.